Так же легко и непринуждённо я забрал военный внедорожник, в который влез весь «спецотряд «Шуздры», и выдвинулся на встречу с Костлявой.
— Ничего себе, — сказала бывшая премша, — я уж думала, ты меня подставил.
Сидя на моте, она рассматривает нашу небольшую группу.
— Как ты ухитрился… А, впрочем, неважно. Поехали.
Ехали несколько часов, прилично удалившись от города. Я обратил внимание, что наш путь пересекало множество колёсных следов — клановые, похоже, не сидят по лагерям, а активно маневрируют, хотя я понятия не имею, с какими целями.
Груда железа, к которой привела нас Костлявая, когда-то была большим летательным аппаратом. Сейчас это огромная мятая коробка с подпалинами. Судя по оставшимся следам, летела эта штука со стороны города и приземлялась жёстко — пустошь вспахана на протяжении метров трёхсот.
— Изрядная вещь, — сказал я, вылезая из машины, — но я-то тебе зачем?
— Есть выжившие, — коротко ответила бывшая премша. — Ребята за ними присматривают, но нужен лечила.
— Но у меня нет…
— Я забрала.
За упавшим летательным аппаратом стоит целый караван — полдесятка машин, пяток мотов и три здоровенных трейлера, на которых стоят стандартные жилые модули. Жилые — и медицинский, тот самый, который был в посёлке.
— Да у тебя целый клан! — удивился я.
— Кланчик, — отмахнулась она. — Бродячий и нищий. После того, как кланы вернулись со Средки, многих отпустило, и они задумались, а нахрена мы всё это устроили? Некоторые поняли, что нас тупо столкнули лбами с городскими, некоторые из некоторых решили свалить, и часть из них — ко мне. В кланах сейчас нельзя не кричать «Нагнём город!», потому что сразу спросят, не за городских ли ты случайно. Но кричать по команде нравится не всем, кое-кто ещё помнит, что клан — это свобода. Пока нас никто не трогает, но…
— Понимаю, — кивнул я, — кто не с нами, тот против нас. Если не будет успехов в войне с городом, но нужно будет кого-то срочно победить, то про вас вспомнят.
— Именно, — согласилась премша нового микроклана. — Они там, в медотсеке.
Пока я шёл к трейлеру, из жилых модулей высыпали синеглазые дети. Увидев меня, внезапно разулыбались своими странными лицами.
— Лечила Док! — крикнул кто из них.
— Лечила Док, лечила Док! — закричали вразнобой остальные. — Привет! Привет, лечила Док!
Я помахал им рукой. Не думал, что они меня запомнят, а поди ж ты.
— А где Нагма? — спросила синеволосая девочка.
— В городе, — ответил я, не припомнив, как её зовут.
— Жалко! — сказала другая.
— Хотим Нагму! Нагму! — забормотали дети.
— Она умеет играть, — сказала синеволосая. — С ней весело!
— Верю, — согласился я. — Она такая. Может быть, однажды ещё поиграете.
— В клане теперь не до детей, они бы там пропали, — вздохнула Костлявая.
— У тебя действительно не клан, а бродячий детский сад, — улыбаюсь я детям. Им сложно не улыбнуться, они, при всех своих проблемах, хорошие.
— Ты даже не представляешь, как ты прав, — отзывается премша.
В медмодуле пол застелен разномастными и в основном не очень чистыми тряпками, и на них лежат вповалку дети. Совсем маленькие, года по два-три. Многие без сознания, некоторые смотрят в потолок отрытыми, но бессмысленными глазами, некоторые тихо плачут. Пахнет кровью, нечистотами, рвотой, болью и смертью. Я, даже стоя на пороге, вижу среди них как минимум двух мёртвых.