А ещё этот шум. В городе всегда шумно — жужжат машины, свистит ветер, голосят прохожие на улицах, словно все они глухие. Лишь здесь, вдали от всего этого, Март мог наслаждаться благословенной тишиной.
Не полной, конечно. Полная тишина сводит с ума. Здесь шелестели компьютеры, гудели системы регенерации воздуха, шептал что-то воздух, гуляя по коридорам. Но по сравнению с городом это казалось райским наслаждением.
До точки Эйнштейна, где кривизна пространства-времени позволяла включить фазовые двигатели, оставались сутки полёта, и делать было ровным счетом нечего. А потом надо будет потратить около недели на прыжки к чужой звезде и ещё невесть сколько времени на поиск планет.
Кеплер-442. Созвездие Лиры.
Март намеренно выбрал систему подальше от Земли. Одиннадцать сотен световых лет, далеко за границей изученного сектора. Лучшего места для уединения ему не найти. В том числе и потому, что на Земле целью его полёта была записана звезда в совсем другой части космоса.
— Ты только представь, — сказал он, обращаясь то ли к Лете, то ли к себе самому. — Сидишь на берегу древнего озера, ловишь нечто, напоминающее трилобитов. А до ближайшего города, да что там, до ближайшего человека — триллионы километров.
— Это очень далеко, — ответила Лета, решив, видимо, что он спрашивает.
— Да. И это прекрасно.
Она согласилась с ним. Это не было запрограммировано специально — просто Март затратил достаточно времени, создавая идеальный для себя образ. И Лета оказалась единственной, кто его понимал и в то же время существовал. Лета была реальна.
Вот она, крайняя степень эскапизма. Ему мало необитаемого острова, которые нынче напичканы электроникой так, что не скроешься. Мало и неизведанных мест на той же Авроре — лет через десять его всё равно найдут. Нет, он улетает за тысячу сто световых. А может, отправится и дальше. Если захочет.
— Выход за пределы земного сектора, — сообщила Лета.
— Неужто! — отозвался Март. — Чёрт подери, за два года на этой планете можно и свихнуться.
— Ты прожил там намного больше до первого полёта со мной, — кротко заметила собеседница.
— Тогда я ещё не знал, до чего прекрасно лететь одному в пустоте, когда слышит тебя только компьютер.
Вооружившись планшетом, Март вновь уселся за стол. Но к его разочарованию, документации хватило ненадолго, к тому же большую часть систем он хорошо знал. Конечно, вся эта информация хранилась в необъятной памяти Леты, но Март никогда не полагался на технику. Техника одушевлена, считал он. Она живая. Вся. Почти. Ну а живое существо может подвести.
Даже металл устаёт, в конце концов.
Чтобы отвлечься, он достал несколько популярных журналов, но и это не оправдало ожиданий. За два года отсутствия мировые СМИ нисколько не изменились. Вот, например, статья о сердечных имплантах для колонистов на Авроре, где тяжесть почти на треть превышала земную: так ли они безопасны, как утверждают врачи? Или другая, про будущих детей этой планеты: не скажутся ли сложные условия на их росте? Может, на смену человечеству грядёт раса гномов? Редкие интересные факты тонули в океане эмоций. Наверное, для никогда не бывавших в небе большего и не нужно.
Март отложил журналы.
Читать художественную литературу не хотелось. Он откинулся на спинку кресла, размышляя, чем бы заняться — и в этот момент из-под потолка раздался голос Леты:
— Напоминаю о существовании робота-компаньона.
Точно, подумал Март. Он совсем забыл про него.
— Вроде я тебя не просил напоминать, — заметил мужчина.
— Решение принято на основе психологических факторов.
— Факторов… — протянул Март. Лета могла считывать информацию о его состоянии через медицинский имплант, и в случае чего выдать рекомендации или оказать первую помощь. Быть может, этим она и воспользовалась. Но как бы то ни было, совет оказался дельным. Марты было скучно.
Таких, как он, одиночек почти не бывало. Люди не рисковали пересекать космическую пустыню без хорошего напарника. А если говорить честно, вдвоём тоже никто не летал. Одно дело — сутки до Луны и совсем другое — годы в безжизненном пространстве. За это время вскроются любые недочёты характера, и через месяц космонавта начнёт тошнить от «друга».
Втроём тоже опасно. В любом споре возникает неравенство, и со временем оно только усугубляется. Вот и установлено, что минимальное число членов экипажа для дальних исследовательских полётов — четыре человека.
Или один, если тесты допускают это.
Март предпочитал второй вариант.
Человек ведь не слишком-то и нужен в космосе. Роботы прекрасно его заменяют и в основном могут делать то, что человеку недоступно. Работать вне корабля, например. Даже сейчас у Марта имелся с десяток роботов, в том числе один андроид, которые вполне могли выполнять все нужные функции. Был робот-хирург и робот-анализатор, а человек-врач требовался совсем для другого рода деятельности — в полёты брали специалистов-психологов и психиатров, людей тех профессий, которые пока не давались нейросетям. Марту такое не требовалось.