Март промолчал. Ему хотелось сказать хоть что-то наперекор, но в голову ничего умного не приходило. Лета была полностью права — это он за два года превратил её из сухого флегматичного борткомпьютера в весёлую собеседницу. А разделённый на два слоя разум робота, аппарат его мозга вдохнул в неё жизнь. Или наоборот — он не мог точно сказать.
Зато в душе он был уверен, что держит в объятиях настоящее живое тело. И плевать, что на самом деле там внутри.
Только этого ли он хотел? Пока Лета была всего лишь голосом, он не считал её личностью. Имитация собеседница — да, поддержка разговора, чтобы не потерять навыки речи — да, словесные игры в час скуки — о да, но не личность. Зачем он обучал её? Из любопытства, наверное. А теперь она стала почти человеком.
И одиночество осталось позади. Но если бы Марту нужна была спутница, любая женщина с радостью согласилась бы лететь с ним. Именно поэтому он никого с собой и не взял.
Но всё равно получил спутницу.
Сковородка шипела, плевалась маслом, когда Лета выливала на неё взбитые яйца. С появлением искусственной гравитации «космическая» еда осталась лишь в ретро-ресторанах — и Март с удовольствием завтракал яичницей, пока ещё мог. Благодаря консервирующему раствору яйца могли храниться около года, но полет вполне может продлиться дольше, а где он за тысячу световых найдёт курицу?
Ну, то есть можно было бы, конечно, взять птиц с собой. Один человек вместо расчётных четверых — места много. Вот только Март сомневался в своих способностях фермера, да и необходимость тратить кучу времени на кормление и уход изрядно смущала. Не то это, что было бы ему интересно. А яйца не настолько важны, можно и потерпеть.
Лета посолила яичницу, затем добавила перцу. Март с наслаждением наблюдал за ней — каждое движение робота словно вливалось в один бесконечный танец, плавный и чёткий. Даже когда она тянулась за перечницей, тело её изгибалось, как лоснящаяся змея, и смотреть на это было одно удовольствие. Он задумался, было ли это заложено специально или получено в ходе алгоритма? О копировании движений актрисы, как когда-то анимировали компьютерные игры, речи не шло. Нельзя заложить в память всё — робот должен уметь двигаться в любой ситуации.
Она ловко подбросила яичницу и поймала её обратно уже другой стороной — так, словно занималась этим не один десяток лет. Лучшие циркачи — роботы, — подумал Март, продолжая следить за ней.
— Ты будешь есть? — спросил он, зная, что задаёт глупый вопрос. Но Лета ответила спокойно:
— Я могу имитировать приём пищи. Могла бы даже распить с тобой вина, будь оно на корабле, и сделать вид, будто опьянела. В техдокументации на модель сказано, что многие это любят. Но нужно ли это тебе?
Март задумался. Стирать ли дальше грань? Лететь ещё долго. Дальние перелёты утомляют, и однажды он перепутает Лету с человеком.
А людей он не любил.
— Нет, — сказал он. — Не стоит.
На столе возникла тарелка с яичницей.
— Будь у меня больше времени, получилось бы что-нибудь получше. Но ты сам захотел побыстрее.
Всё равно, — мелькнуло в голове. Март аккуратно отломил вилкой кусочек и попробовал — яичница была восхитительной. Он сам не заметил, как уплёл всё до конца.
— Надо было затребовать тебя раньше, — проговорил он, чувствуя, как тает на языке вкус специй.
— Тебе не дали бы, — Лета хихикнула. — Я стою дорого.
— Знаю. Но только тело. Разум куда дороже.
Она вздохнула. Излишне картинно, наверное. Или это только потому, что он знает — дыхание ей не нужно?
— Мой разум стоит во много раз больше тела, — сказала Лета. — В твоё отсутствие со мной общались врачи из ESA. Они хотели понять, как тебе удалось сохранить психику.
— За два года? — Март громко фыркнул. — Прототип Робинзона Крузо пять на своём острове прожил. Всякие отшельники…
— Верно, — мягко прервала его Лета. — Но все они жили на Земле. Космос — дело другое.
— Дурацкие разговоры. Чем жизнь на корабле отличается от жизни на острове посреди Тихого океана?
— Это не дурацкие разговоры, дорогой. В одной из последних диссертаций на эту тему высказывается утверждение, что всему виной гнетущее чувство. Ты знаешь, что до ближайшего разумного существа — миллиарды километров, и это давит на тебя. Вот почему одиночки в космосе редки. Они не выживают.
Марта пробил пот. Он никогда не думал об этом. И уверенность в задуманном, ради чего он «забыл» о цели полёта и направился в совсем другую сторону, пошатнулась.