Но нет. Он принял решение. Он знает, что делает.
— Но ты отличаешься, — продолжила Лета. — Для тебя — чем дальше, тем лучше. Будь у тебя возможность, ты улетел бы в другую галактику. И все-таки ты не можешь без собеседника. Даже у Робинзона появился Пятница. Но тебе нужен не человек, у человека слишком много своего на уме. Нужен робот. Тот, чьи мысли и чувства ты вылепишь сам. Я.
— Чушь. Ты же живая, придумываешь, споришь…
— Всё это — компиляция информации, которую я обработала. Не личность.
— А человек как будто работает иначе! — возмутился Март. — Слушай, серьёзно, чем я сейчас отличаюсь от тебя? Да только тем, что в башке у меня органический мозг, а у тебя — нет. Если я захочу написать стишок, то точно так же скомпилирую его из информации, которой владею. Просто бессознательно.
— Это не противоречит современной нейробиологии.
— Тогда что хотели в ESA? Изучить твою личность?
— Да. Но я сказала, что без твоего разрешения не могу им этого позволить, а ломать меня времени у них не было, да и прав тоже.
— У меня никто ничего не спрашивал.
— Потому что они знают, что ты меня никому не отдашь.
И Лета была совершенно права. Уже после года общения с ней Март не воспринимал корабельный компьютер как искусственный интеллект. Лета была живой — а кто захочет отдавать друга в чьи-то руки? Нет, подумал Март, не так. У него ведь не отбирают её. Они хотели заставить его делить Лету с кем-то.
И, конечно, даже дурак мог бы предугадать ответ Марта.
— Тот парень из «Порше» сказал про ключ и гайку, — проговорил он. — Но у меня на борту полтора десятка роботов, кто-нибудь уж смог бы помочь. Зачем мне андроид?
Лета замялась. Ответ, разумеется, возник у неё по меркам человека мгновенно — она всего лишь выдержала идеально ровную паузу, а затем сказала:
— Это закрытая информация.
— Вот как? — пилот поднялся и вперил взгляд в Лету. Умом он понимал, что на такое поведение искусственному разуму плевать, но не мог отделаться от ощущения, что говорит с человеком. — С чего бы это?
Лета не дрогнула. У роботов нет страха, а Март не удосужился дать Лете понятие об этом человеческом свойстве.
— Она может нанести тебе вред. Я открою доступ, если вероятность негативного исхода упадёт ниже одной сотой.
— Одного процента? А сколько тогда сейчас? И что это за негативный исход?
— Вероятность асимптотически стремится к единице. Смерть.
— Абзац, — заключил Март.
Несмотря на этот разговор, следующие дни прошли очень быстро. Март настраивал курс, спускал фазовый двигатель с поводка, и тот на краткий миг искривлял пространство, сминая его складками, точно простыню. Корабль переносило ещё на парсек ближе к цели, и всё начиналось сначала: коррекция, подготовка, пуск.
Он постарался забыть об этом разговоре, но ничего не вышло. Через девять дней Кеплер-442 уже можно было видеть невооружённым глазом, а в голове всё продолжали крутиться неприятные мысли.
Прежде Лета никогда не утаивала от него ни байта. А теперь? Стоило вернуться, и проклятые земляне испортили её. Какая-то закрытая информация. Летальный исход, если он узнает эту информацию. Это как? Что может привести к такому? Тайны же не убивают. Убивают из-за тайн, а на корабле, кроме пилота, есть только Лета.
Проклятые земляне. А он тогда кто?
— Твоё внимание рассеивается, и последние дни это усиливается, — раздался голос Леты. Это был не динамик, то есть не корабельный динамик — за спиной пилота стояла Лаура Леруччи. — Ты думаешь о закрытой информации?
— В точку, — сухо сказал Март, рассчитывая курс — следующим прыжком он должен был выйти к одной из планет у Кеплер-442.
Кто он? Космический отшельник, наверное. Единственный житель затерянной в чёрной бездне системы, если хотя бы на одной тамошней планете вообще можно жить. А нет — поищет новую. У него богатый опыт и хорошая интуиция.
Он нажал на рычаг, и мгновение спустя иллюминаторы заполнило солнце — тусклое, как обе звезды Глизе-667, и какое-то блеклое. Тревожно запищал детектор искривления: Март слишком приблизился к звезде. Пришлось запустить магнитоплазменные двигатели и, переключившись на режим высокой тяги, отплывать подальше от светила.
— Поиск планет, — велел Март, когда детектор смолк. Это займёт не одни сутки, но его участие тут минимально — компьютер сам изучит ближайшие звёздочки и поймёт, какие из них блуждают по небу. А затем — оценка расстояния, изучение жизнепригодности каждой и близкая проверка перспективных. Всё как всегда.
А мысли опять и опять возвращались к страшной догадке, что окутывала разум.