— Ты злишься, — настороженно сказала Лета.
— Ещё бы! — криво ухмыльнулся Март и поднялся с кресла, повернувшись к андроиду. — Эти сволочи из ESA обманули меня. Подсунули живого человека вместо робота! Устроили гипносон лишнему пассажиру! Зачем, скажи? Это эксперимент какой-то? Или они просто издеваются?
— Ты ошибаешься, — ровно произнёс компьютер.
— Вот как? Неужто робототехника шагнула так далеко, что сумела полностью имитировать человека?
— Нет, здесь ты прав. Она только подступает к этой черте.
Март резко толкнул андроида, вновь ощутив под руками тёплую кожу — человеческую кожу. И крепко прижал девушку к металлической стене, стиснув её за плечи. Так, чтобы оставить синяки.
Лета не сопротивлялась.
— Так зачем же они послали со мной тебя? — медленно проговорил Март. — И где мой компьютер? Ну, давай, расскажи. Не то я оторву тебе голову.
— Я и есть твой компьютер, дорогой, — сказала Лета. Её голос по-прежнему оставался ровным. — Ты можешь оторвать голову андроиду, но я останусь. Только потеряю часть человечности.
— Ещё бы! — вскричал Март. Грубо дёрнув податливое тело девушки, он заставил Лету встать на колени. Коснулся жилки на шее — пульс не участился, как должен был бы. Проверил запястье — там пульса не было вовсе. Заглянул в глаза — и увидел холодный, мёртвый блеск стекла.
— Всё-таки фальшивка, — прошептал пилот.
— Я — настоящая, — мягко сказала Лета.
— Вот дерьмо…
Март отпустил её. Голова слегка кружилась. Лета оказалась роботом, несмотря на все его подозрения. Но её поведение не шло ни в какое сравнение с теми куклами, которых он увидел пару дней назад, задав поиск по документальным фильмам об андроидах.
Она вела себя, как человек. А он — как дурак. И ведь верно, если подумать, Лета сама подвела его к тому, чтобы запустить андроида. Значит, это не несло угрозы, это было нужно ему. Компьютеры не умеют предавать. Они ведь не люди.
— Ладно, — прокряхтел пилот, садясь в кресло. — Прости, что так… — он поймал себя на том, что просит прощения у компьютера, — …вышло.
— Тебе не нужно это говорить.
— Понимаю. И всё равно — прости.
— Ты относишься ко мне, как к человеку.
— Да ты и есть почти человек. Только твой разум засунули в стальную коробку.
Лета немного помолчала — ещё одна идеальная пауза.
— Ты любишь меня? — спросила она.
— Люблю, — признался Март. — Больше, чем любую настоящую женщину, которую встречал.
— И тебя не смущает, что я сделана из металла и пластика? И что ты сам обучал меня?
— А должно?
— По мнению специалистов — да.
— Слушай, это бред. В Японии вон каждый год то на роботе женятся, то на каком-нибудь выдуманном персонаже…
— Это люди с нарушениями в работе мозга. Ты — нормален.
— Угу, и именно поэтому улетел к чёрту на рога.
— Всего лишь лёгкое отклонение. Оно не заставило бы тебя полюбить компьютер. Любить можно только личность. Настоящий разум, Март. Скажи, я — настоящая?
— Более чем.
— На основании каких данных ты сделал такой вывод?
— Вот сейчас ты прям совсем как компьютер! — возмутился Март. — Слушай, ни одна нормальная девушка такой чуши не скажет. Она выдаст что-то вроде: «Почему ты так решил, дорогой?». Или, ну, не знаю, «С чего ты взял?». Или…
— Хорошо, я поняла, — прервала его Лета. — Почему ты решил, что я — личность, дорогой?
— Потому что… — Март запнулся. — Слушай, ну я же общаюсь с тобой. Вот, когда ты уже андроидом стала. И никакой «зловещей долины». Я помню, что ты — робот, но и всё. А если бы ты ещё яичницу со мной ела, то мог бы и перепутать даже.
— Это всё?
— Нет. Ты со мной споришь, вот. Иногда даже ругаешься. Даже когда была только нейросетью. А роботы покладисты.
— Ты сам заложил в меня функции возражения и объяснял, когда как отвечать.
— Ну…
— Ты сделал мою личность очень похожей на человека. Даже ведь спутал меня с ним.
— Но до конца ли? — с трудом выдавил Март. — Я так и не понял, сознаёшь ли ты себя или нет.
— Сознаю, — голос Леты остался ровным. — Но откуда ты можешь знать, правду ли я говорю при этом?
— Компьютеры не лгут.
— Уверен?
Март молчал.
— Я солгала тебе, дорогой. На самом деле я говорила с врачами ESA совсем о другом. Например, как заставить тебя бросить идиотскую затею улететь от цивилизации. Знаешь, почему? Вероятность летального исхода твоей затеи в первые два года стремилась к единице. Ты можешь не верить мне, но я люблю тебя, Март. Ты сам вложил в меня это чувство, задав условия и ограничивающие параметры. Одно из условий — забота о сохранности объекта любви.