— И кто же этот одаренный? Не твой ли старый сосед? — пренебрежительно спросила Минори.
— Что? — Айрис округлила глаза, пытаясь понять вопрос. Но, видимо, из-за таблеток сказанная двусмысленность дошла до нее не сразу.
Минори обладала способностью «Идентификация личности», которая позволяла распознавать других одаренных и то, что они из себя представляют. В некотором роде женщина являлась ходячей энциклопедией по всем существующим способностям.
— Господи… — прошептала девушка, когда до нее, наконец, доперло. Она с болью сжала переносицу, а к горлу подступила едкая горечь слез. — Ты знала, что Дазай одаренный, и ничего мне не сказала? — взвыла девушка, закрывая рот ладонью.
— Он же все равно тебя бросил в итоге! — отмахнулась Минори, убежденная в своей правоте. — Ведь ты бы от него уйти не смогла.
Миура думала, что хуже, чем есть, ей уже не никогда не станет. Как же она ошибалась. Дно было пробито с удвоенной силой, и она вновь летела в пропасть, не имея возможности за что-либо зацепиться. Хоть это уже и не имело никакого отношения к их расставанию, на душе стало невероятно гадко. Стольких страданий можно было бы избежать. Столько боли, что каким-то невероятным образом все еще выдерживало ее потрепанное сердце, могло бы просто не быть. Миуру разрывало на части от осознания, что знай она все это, жизнь сложилась бы совершенно иначе. Нет, это вполне себе было в духе Минори. Удивляться вообще нечему. Но принять этот факт оказалось сложнее всего. Айрис не злилась. Ей даже не было грустно. Слезы сами текли по ее щекам, спускаясь к подбородку. Привычное уже, к слову, состояние. Она перевела отстраненный взгляд на мать, что упивалась своим триумфом правоты, допила остатки чая и молча поднялась из-за стола. Не стоило вообще сюда приезжать. Теперь это было очевидно. Минори не изменилась и не изменится никогда. Она всю свою жизнь была такой. И всегда будет. Все то немногочисленно хорошее, что в ней имелось, погибло вместе с отцом. Миура не винила ее. Но и ничего общего с матерью иметь больше не хотела. Она решила, что это была последняя их встреча. Теперь уже точно.
Девушка уставшим движением стянула с вешалки пиджак и накинула его себе на плечи. Минори как сидела на кухне, так там и осталась. Не вышла даже проводить. Не посчитала нужным, видимо. Айрис распахнула дверь и вышла на улицу, вдыхая свежую вечернюю прохладу. Она скрестила руки на груди и направилась к дороге, где был припаркован автомобиль, как взгляд сам невольно скользнул в сторону дома Дазая. В окне горел свет. Совершенно неосознанно накрыло любопытство, и девушка сделала несколько шагов к его двору. Миура минут пять стояла, прожигая взглядом окно, пока к его дому не подъехала машина. Свет в доме погас, и дверь открылась. Накидывая на ходу плащ, вышел Дазай и направился к автомобилю. За рулем которого находилась девушка. Айрис спешно потерла глаза в надежде, что ей привиделось. Да только ни черта.
Как долбанный истукан Миура стояла и пялилась в след уезжающего автомобиля, пока он не скрылся из виду. От мысли, что она видит Осаму с другой девушкой, спустя каких-то жалких четыре недели, за которые она думала, что либо отъедет на тот свет, либо свихнется, стало невыносимо смешно. Девушку накрыл пробирающий смех, и она расхохоталась во весь голос, эхом раздаваясь по улице. Айрис плакала и смеялась одновременно, так, что ей уже не хватало воздуха. Истерика накатила с неистовой силой, и девушка уже не могла остановиться. Задыхаясь от нехватки кислорода, Миура упала на асфальт, упираясь ладонями в землю, и продолжала содрогаться от смеха, одновременно с этим глотая слезы.
— Айрис! — закричала Минори. И, наспех обувшись, побежала к дочери. Женщина опустилась на колени и обняла ее, крепко прижимая к груди. После чего отстранилась и со всей силы влепила ей пощечину, приводя в чувства. И это помогло.
От звонкого удара по онемевшей половине лица девушка смогла набрать в легкие побольше воздуха и медленно его выдохнуть.
— Дыши, мать твою! — разразилась Минори. Женщина поднялась, отряхивая подол своей поношенной годами юбки, и протянула дочери руку. — Поднимайся и иди в дом. Никуда ты в таком состоянии не поедешь, — это и было всем ее проявлением любви и заботы.
Айрис коснулась сухой теплой ладони и встала на ноги, по привычке опуская стыдливый взгляд. Минори всем сердцем презирала людей, и в ее глазах читалось лишь отвращение. Айрис показалось, что мать прикладывала немалые усилия, чтобы вновь не зарядить ей пощечину уже по другой щеке.
— Чего стоишь? Иди, говорю, в дом, — уже флегматично повторила женщина.
Сил сопротивляться не осталось. И Айрис, словно утенок, поплелась за матерью, возвращаясь в ненавистный ей дом.
— Может, вина? — предложила женщина.
— У меня терапия, — бессильно повторила девушка. И вспомнила, что ей как раз нужно принять таблетку.
— А что насчет Томаса? — невозмутимо спросила Минори. — Сын Ямато. Красивый парень, статный.
— Ты надо мной издеваешься? — Айрис с ногами забралась на продавленный старый диван и подложила подушку под спину.
— Наоборот, — отрезала женщина. — С ним все твои печали уйдут в забытье. Так это и работает, — она перевела на дочь полный энтузиазма взгляд. — Давай я просто дам ему твой номер. Это же ни к чему не обязывает. Пообщаетесь, а там как пойдет. — она села рядом с дочерью. — Ты всегда сторонилась себе подобных, но очень даже зря. Просто попробуй, Айрис. От природы не уйдешь.
— Ты оставишь меня в покое, если я соглашусь?
— Да, конечно, — закивала Минори. — Знаю, я была хреновой матерью. Но я люблю тебя. И приложу все усилия, чтобы стать хорошей бабушк…
— Это уже невыносимо! — сквозь зубы прошипела Айрис. — Я еду домой.
Не слушая ее дальнейшей болтовни, девушка оперативно обулась, накинула пиджак и ушла прочь, в привычной себе манере хлопнув дверью.
***Дазай не появлялся здесь с того момента, как Айрис попыталась стереть ему часть воспоминаний. Самых важных в его жизни воспоминаний. После чего и без того убогая жизнь бесповоротно пошла под откос. Едва ли он успел оправиться от расставания, как судьба подкинула ему очередной подарок — погиб его близкий друг. Смерть Одасаку окончательно подкосила парня, но в то же время проложила вектор дальнейшего существования. Именно существования, потому что никак иначе это безвольное течение жизни назвать не получится.
В родительском доме было невероятно больно находиться в одиночестве. Застоявшийся пыльный воздух навевал воспоминания, от которых хотелось в очередной раз вскрыть себе вены или наглотаться таблеток. Но Дазай здесь был не за этим. Ему нужно было тихое и спокойное место, о котором никто не знает. И где никто не потревожит. Парень поднялся на второй этаж и прошел в кабинет покойного отца.
Помещение было не особо просторным, но в нем имелся большой стол и кресло. То, что нужно. Осаму достал ноутбук, выложил на стол бумажные папки с чертежами и записями, что успел набросать на скорую руку. И приступил к делу. К делу, от которого зависело куда большее, чем любая человеческая жизнь. На кону стояла жизнь Айрис. А точнее, ее смерть, до которой оставалось не так уж и много времени. Если ничего не изменится.
Уйдя с головой в расследование, Дазай просидел так до самого вечера. Опомнился лишь тогда, когда на телефон пришло уведомление:
«Заеду за тобой через полчаса. Будь готов».
Осаму отложил в сторону все изученные материалы и, закрыв кабинет на ключ, прошел на кухню. Взгляд упал на глиняную вазу, стоявшую на подоконнике, как в то же мгновение яркой вспышкой его накрыли воспоминания:
— Это тебе! — лучезарно улыбнулась Айрис, протягивая ему еще теплую вазу. — Сама сделала! — от широкой улыбки на ее щеках образовались милые ямочки.
— Очень даже неплохо, — он улыбнулся в ответ, перехватывая свой подарок.
— В смысле? — возмутилась Миура. — Неплохо? Да она на высшем уровне, знаешь ли!
— Да шучу я, — он нежно поцеловал девушку в лоб. — Мне нравится.
— Я там послание тебе оставила, снизу, — Дазай заинтригованно перевернул вазу и прочитал буквы, выведенные аккуратным красивым почерком: «Я люблю тебя, Дазай Осаму!»