— Где это мы? — спросил Стасик, разглядывая мрачные руины. Сделал он это зря. Стоило отвлечься на осмотр достопримечательностей, как вышедшие из-под контроля ноги тут же подло подломились, уронив своего хозяина на землю.
— Дома, — ответил ему Гамал. — Успели. Давай войдем внутрь. Уже достаточно стемнело, чтобы опасаться появления незваных гостей.
Сквозь широкий пролом в стене они вошли туда, где некогда располагался обширный внутренний двор. Ныне все это место было завалено каменными обломками разной величины и формы.
От внутренних строений крепости осталось немного. Некоторые были разрушены до основания, другие наполовину. Лучше прочих сохранилось массивное здание, невысокое, с чудовищно толстыми стенами, сложенными из блоков исполинских габаритов. Его тоже пытались разрушить — об этом свидетельствовали выбоины, участки оплавленной поверхности и несколько дыр, пробитых в кладке какой-то неведомой и жуткой силой. Но попытки не увенчались успехом — здание устояло назло всему.
От всей крепости веяло какой-то неприятной жутью. Руины выглядели мрачно и производили тягостное впечатление. Стасик ощутил это еще на подступах, и невольно начал притормаживать. Ему почудилось, что какая-то сила не желает пускать его внутрь. Веревка, которой он был привязан к Гамалу, натянулась и резко дернула его вперед. Стасик упал.
— В чем дело? — раздраженно спросил старик. — Ты что, опять разучился ходить?
— Мне здесь не по себе, — признался Стасик, воздвигая тело обратно в вертикальное положение. — Это место какое-то плохое. Тут негативная энергетика.
— Какая еще энергетика? — удивился Гамал. — Нет, если хочешь, можешь оставаться снаружи, я ведь ни на чем не настаиваю. Только сделай одолжение — когда ночью тебя начнут поедать заживо, будь так любезен, не кричи во все горло. Я и без того неважно сплю.
— А вы уверены, что внутри безопасно? Потом что мне кажется, что….
— О чем ты? Да это самое безопасное место на всей нейтральной полосе. Нет, это самое безопасное место в мире. Или ты мне не веришь?
— Верить-то верю, — ответил Стасик, — просто это место….
Он не мог внятно выразить словами свои ощущения. А ощущал он, и ощущал довольно интенсивно, исходящую от руин угрозу. Как будто что-то большое и страшное затаилось внутри, и сидит тихо. Сидит и выжидает. Но ты все равно знаешь, что оно там. Интуиция, что ли, подсказывает. А в случае со Стасиком интуиция не просто нашептывала, она кричала во весь голос, оглушительно громко. Не ходи туда! — кричала она. И Стасик действительно не хотел идти. Будь он один, то не приблизился бы к этим развалинам и на километр. Но рядом с ним находился Гамал, который повторил:
— Здесь безопасно. Для нас безопасно. А теперь идем!
Пришлось подчиниться. Ведомый на буксире, Стасик потащился вслед за своим новым знакомым. Пока они пересекали заваленный обломками двор, упал раз тридцать. Не лишись он чувствительности, уже катался бы по земле и выл от боли.
— Я ведь так покалечусь, — сетовал Стасик. — Пусть я не чувствую боли, но травмы-то получаю. На мне уже живого места нет. Наверное.
— Об этом не тревожься, — успокоил его Гамал. — Дам тебе целебный эликсир, и будешь как новенький. Ну, то есть, как новенький ты, конечно, не будешь. Но если мне удастся понять процессы, протекающие в тканях твоего тела после купания в луже магических отходов, возможно, я сумею стабилизировать или даже обратить их. Впрочем, на многое не надейся. Без хорошей лаборатории это почти невыполнимая задача.
Стасик и так ни на что хорошее не надеялся. Его бы вполне устроил любой исход, не связанный с превращением в кусок бесформенной биомассы. Даже если придется провести остаток жизни в таком вот неприглядном состоянии, это все же лучше, чем растечься на молекулы.
Когда-то в стене здания имелась дверь. Когда-то давно. До того, как некая страшная сила не заменила ее огромной дырой с неровными краями. В этот-то пролом, черный и страшный, Гамал уверенно устремил свои стопы. Стасик опять начал упираться — чувство поджидающей внутри опасности резко возросло. Даже страх перед монстрами нейтральной полосы отошел на второй план. Но веревка неумолимо тянула его вперед, и он вынужден был повиноваться ей. Пытался жаловаться, сообщать, что ему здесь не по себе, но Гамал все эти слова пропускал мимо ушей и никак на них не реагировал.