Когда он возвратился обратно, Лаура уже сидела перед большим прямоугольным зеркалом, и расчесывала гребнем свою густую гриву, спутанную, после бурно проведенной ночи. Заметив его, она нежно улыбнулась, и спросила:
— Ты уже был снаружи? Что там происходит? Ильнур орет так, будто Форинг разрушили во второй раз.
— Еще не выходил, — ответил Колька, и рухнул на кровать.
Меньше всего на свете ему хотелось куда-то ехать сегодня. Он предпочел бы провести этот день здесь, в компании Лауры. Им было чем заняться. Волшебница, втрескавшись в него по уши, охотно исполняла его самые смелые фантазии, порой даже такое, о чем он стеснялся сказать вслух. То ли она читала его мысли, то ли просто угадывала, то ли ей и самой этого хотелось. В любом случае, Колька с куда большим удовольствием отдался бы любовным играм, вместо того, чтобы целый день мозолить зад в седле.
— Послушай, — вдруг спросила Лаура, продолжая старательно водить костяным гребнем по волосам, — а не может ли Свиностас быть причастен к этому делу?
Колька невольно вздрогнул, подумав про себя — и дался им этот Свиностас? Он не уставал поражаться той легкости, с которой местные поверили в его байки о мнимых злодеяниях Стасика. И это при том, что все они наблюдали Стасика воочию, и не могли не понять очевидной истины — этот тюфяк является последним человеком, от которого следует ждать хоть чего-то.
— Не знаю, — ответил Колька. — Да и какая разница?
— Этот коварный монстр помог Мортусу разорить Форинг, — напомнила Лаура. — По мне, так разница есть. Свиностас хитер и коварен. Он серьезная угроза для дела добра.
Лишь с огромным трудом Кольке удалось сдержать смех. До какой же степени нужно было погрязнуть в наивности, чтобы поверить в сочиненные им небылицы. Неужели все вокруг не понимали, что Стасик самое безобидное и безопасное существо на свете. Колька десять лет третировал его в школе, и за этот долгий срок Стасик ни разу не попытался выйти из роли покорной жертвы.
Резко поднявшись, Колька подошел к сидящей напротив зеркала Лауре, обхватил ее за талию и потащил в постель. Волшебница притворно сопротивлялась, кокетливо требуя отпустить ее и не мять только что расчесанные волосы.
— Волосы? — ухмыльнулся Колька, падая на кровать вместе с Лаурой. — Я, вообще-то, планировал помять у тебя кое-что другое.
Лаура звонко расхохоталась, запрокинув голову на подушку. Ее тонкая ночная рубашка распахнулась, обнаружив прекрасное юное тело. Казалось, время проходило мимо верховной волшебницы, и хотя ее возраст приближался к тридцати годам, она все еще выглядела восемнадцатилетней.
Но насладиться этим телом Колька не успел. Едва он приготовился приступить к приятному делу, как чьи-то тяжелые и нетерпеливые кулаки забарабанили во входную дверь.
— Да кого там принесло? — проворчал он, нехотя сползая с кровати.
— Наверное, пора собираться, — потягиваясь, предположила Лаура несколько разочарованным тоном.
Она оказалась права. Прибыл посланный Ильнуром воин, и сообщил Кольке, что верховный паладин вызывает его к себе.
— Передай, что я скоро буду, — ответил он посланнику, и захлопнул дверь.
Он быстро вернулся обратно в спальню, и обнаружил, что Лаура вновь сидит перед зеркалом.
— Что там? — спросила она.
— Ильнур требует к себе, — ответил Колька, собирая разбросанную по комнате одежду. — Интересно, как надолго затянется этот поход? И что там с той крепостью? В ней жить-то можно?
— Ты хотел спросить — есть ли там крепкая кровать? — засмеялась Лаура.
— И это тоже, — не стал спорить Колька, прыгая на одной ноге, а вторую пытаясь пристроить в штанину.
— Не думаю, что все это продлится долго, — произнесла волшебница. — Нам нужно устранить угрозу, и только. Это не займет много времени.
Колька, наконец, совладал со штанами, и стал осматриваться в поисках сапог.
— Все-таки странно, что об этой крепости никому ничего не известно, — заметил он. — Элария сказала что-то о заточенном в ее подземелье ужасе. Разве о таких вещах не положено помнить?
— Попробуй все упомни, — пожала плечами Лаура. — Я знаю, тебе трудно это понять. Судя по тому, что ты рассказал мне о своем мире, у вас такие события происходят нечасто. Но у нас все иначе — что ни день, то какой-то катаклизм. Разные злобные сущности лезут из всех щелей. Ты же читал хроники.