Вообще все живое вокруг себя Грыжа Антрекотовна рассматривала с позиции повара. Видя нового человека, она сразу же прикидывала, на какое именно блюдо он годится более всего. Стасик, нареченный гуляшом, не являлся исключением. Почти всем обитателям черного замка Грыжа присвоила подобные прозвища. Лишь лорд Мортус умудрился не попасть в меню. К своему господину Грыжа питала несвойственные ей теплые чувства, реализуя, таким образом, не чуждый даже ей материнский инстинкт.
Вот и сейчас, увидев перед собой незнакомое лицо, Грыжа, по свойственной ей привычке, попыталась прикинуть, как лучше всего распорядиться тушкой этого паладина в гастрономических целях. Но чем дольше она всматривалась в красивое лицо юноши, тем в большее смятение впадала. Он не годился ни на котлеты, ни на колбасу. Грыжа решительно не видела его в качестве отбивной. Возможно, он неплохо бы справился с ролью копчености. Но нет, и этот вариант Грыжа решительно отмела.
И, в конечном итоге, верховная кухарка с волнением осознала, что перед нею стоит не еда.
Что-то шевельнулось в грубой и дикой душе Грыжи Антрекотовны. Где-то в самой глубине, куда ни разу не заглядывало солнце доброты и нежности. Верховная кухарка изумленно приоткрыла рот, во все глаза глядя на паладина. Нет, он определенно не был едой. Это был трофей иного сорта.
Кошмарная повариха мало что знала о любви, и не верила в нее. Когда нашла у одного кухонного работника книжку про любовь, приготовила из него холодец. Грыжа полагала, что любовь бывает только в глупых сказках, а в жизни, в лучшем случае, все обходится пьяным соитием на сеновале, последствия которого вынуждают участников мероприятия вступать в брак. Но ее саму никто не приглашал даже на сеновал, и Грыже было немножко, самую малость, но обидно. Она бы, конечно, не пошла — вот еще! За одно такое предложение открутила бы голову и вырвала печень. Да и не видела она вокруг себя того, кто был бы ее достоин. Даже лорд Мортус не дотягивал до ее высоких стандартов. Вот если бы он, в дополнение ко всему, был бы троллем или горным великаном, тогда, возможно, да.
Паладин, что стоял перед ней в боевой стойке, дерзко поигрывая святым мечом, не отличался могучей статью. По меркам Грыжи, это был мелкий и тощий заморыш, в лучшем случае жалкая треть от полагающихся настоящему мужчине габаритов. Но вот странность — чем дольше Грыжа взирала на него, тем сильнее становилось томление в ее черствой душе.
И, наконец, она все поняла. Любовь, в которую она никогда не верила, получалась и в ее сердце. Перед ней стоял не шашлык, не котлета, ни тефтеля и даже не гуляш.
— Муж! — страстно выдохнула Грыжа Антрекотовна.
— Что ты там бормочешь, тролль? — крикнул Андис. — Давай, подходи! Не оттягивай неизбежное.
Не спуская с паладина влюбленных глаз, Грыжа пошла по коридору прямо на него. В голове ее, меж тем, роились мысли, касающиеся их будущего семейного счастья. Грыжа думала о том, что ее нареченный слишком худ, и его придется откормить. Если воспротивится благому делу, придется кормить насильно. Грыжа была готова и к этому, она умела заставлять людей делать то, чего им не хочется. Так же ее немного тревожил характер будущего супруга. Грыжа слышала, что пары иногда не сходятся характерами, что, в итоге, приводит к разрыву в отношениях. Допускать подобное она не собиралась. В себе-то Грыжа была уверена, а вот над своей второй половиной, вероятно, придется поработать. Это тоже ее не пугало. Если ей предстоит долго и планомерно бить будущего мужа, она сделает это с радостью. Он потом ей за это еще спасибо скажет. Если, конечно, сможет разговаривать после процедуры перевоспитания. А оно ему, в общем-то, и не нужно. Грыжа верила в то, что влюбленные понимают друг друга без слов. Зачем слова, когда есть кулаки?
Ее будущий супруг предпринял попытку ударить ее мечом. Грыжа парировала удар ножом, и тут же попыталась оглушить строптивого избранника разделочной доской. Он увернулся, и вновь нанес удар.
В тесном коридоре закипела ожесточенная схватка. Каждый дрался за свое: Андис за трофей в виде головы тролля, а Грыжа Антрекотовна билась за свою первую и единственную любовь.
Глава 53
От некогда высокой крепостной стены, способной остановить идущее на приступ войско, ныне остались жалкие огрызки. В том месте, где Васек достиг ее, стена возвышалась над землей всего метра на два. Между разошедшейся кладкой зияли огромные щели, которые вышедший на тропу войны свинопас использовал в качестве опоры для рук и ног. Без труда вскарабкавшись на стену, он заглянул внутрь крепостного двора, и обмер.