Трокус покосился на Стасика, окинул его безразличным взглядом, и произнес:
— Ну, судя по внешнему виду, его можно сразу отправлять на мыловарню. Но внешность бывает обманчивой. Надо будет оценить его в деле. Пусть приходит завтра утром.
Риана повернулась к Стасику и сказала:
— Понял? Придешь сюда завтра утром, после завтрака. На кухню можешь не ходить, лучше выспись, наберись сил. Они тебе понадобятся.
На этом визит закончился и они, распрощавшись с Трокусом, побрели обратно.
— Ты уж постарайся завтра, — посоветовала Риана, когда им пришла пора расставаться. — Выложись на полную. Потому что если и это не сработает, то останется тебе только смириться с участью посудомойки. На кухне, как, еще не обвыкся? Может и там стерпится?
— Меня верховная кухарка гуляшом обзывает, — пожаловался Стасик.
— Это плохо, — покачала головой Риана. — Так-то Грыжа от своих вредных привычек избавилась, но иногда все же срывается. Раз в два месяца стабильно.
— О чем ты говоришь? — побледнел Стасик. — О каких привычках?
— О людоедских. Она ведь в начале карьеры специализировалась только на блюдах из человечины. Даже держала свой трактирчик, имела постоянную клиентуру. Когда ее в замок на службу брали, она клялась и божилась, что с людоедством все. Только соврала она, потому что люди на ее кухне постоянно пропадают. Вначале она им какие-нибудь вкусные прозвища придумывает — ну, котлетка, там, или пельмень, или рагу, а потом они пропадают. И никто ничего не знает. Пробовали внутреннее расследование провести, но весь кухонный персонал молчит. Одного хлебореза почти раскололи, но за день до того, как он должен был дать показания, пропал с концами. Пришли на кухню, а Грыжа холодец варит. Спросили у нее — где, мол, хлеборез? А она в ответ — нет его больше, уволился по собственному желанию.
Выслушав эту историю, Стасик понял, что завтра он вылезет из кожи вон, но заставит Трокуса взять себя в ученики. Либо это, либо возвращение на кухню, где его не ждет нечего хорошего. У Стасика отпали последние сомнения в том, что Грыжа Антрекотовна присмотрела его на ужин.
Ночевал Стасик в общей комнате, вместе с другими слугами. Та располагалась в подвальном помещении и отличалась отсутствием всяческого комфорта. Помещение было большое, с голыми каменными стенами и низким, давящим на психику, потолком. Мебель, наполняющая ее, отличалась спартанским минимализмом — двухъярусные деревянные нары да сундуки для хранения личного имущества. Стасику тоже выделили сундук, в который тот поместил все свое нажитое в правильном мире добро, то есть ровно ничего.
В этот вечер он прибыл в спальню первым, прочие слуги все еще были заняты на работах. Стасик, не раздеваясь, лег на жесткий, лоснящийся грязью, матрас и постарался заснуть. Завтра ему понадобятся все его силы, чтобы не ударить в грязь лицом. Либо он совершит невозможное, и убедит престарелого мастера меча взять его в ученики, либо….
Стасик тревожно засопел и перекатился на другой бок. О том, что будет, если завтра его постигнет неудача, он даже думать боялся. Точнее, что будет, он прекрасно знал. Он просо останется там же, где и был — на кухне. Рядом с Грыжей Антрекотовной. Но едва ли ему суждено надолго задержаться в посудомойках. Нет, на повышение он не пойдет, это вряд ли. А вот на гуляш запросто.
С этими тревожными мыслями Стасик заснул. Спал он беспокойно — постоянно снились разные ужасы. Когда очередной кошмар выбросил его из состояния сна, он распахнул глаза и обнаружил, что лежит в темноте. Снаружи стояла глубокая ночь. На соседних кроватях храпели и сопели измученные пролетарским трудом коллеги.
Стасик уже приготовился вновь отойти ко сну, но тут какой-то звук донесся со стороны входа. Вроде как шаги, или что-то похожее на них. Поначалу Стасик не придал этим звукам значения. Черный замок буквально кишел крысами, да такими здоровыми, что на них следовало спускать не кошек, а тигров. Грызуны ночи напролет бродили по подземелью, как у себя дома. Вот Стасик и решил, что услышал во тьме очередную крысу.
Но затем, когда звук повторился и прозвучал заметно ближе, он усомнился в том, что слышит грызуна. По проходу между кроватями явно продвигалось нечто крупное и двуногое. Стасик расслышал тяжелое человеческое дыхание, и ему стало не по себе. Кто это крадется во мраке ночном? Какой мотив привел этого неизвестного в комнату слуг?
И тут он услышал голос. И узнал его. Это был голос его начальницы — Грыжи Антрекотовны.
— Гуляш? — ласково звала верховная кухарка. — Где ты гуляш? Отзовись.