Эвадна и Сибонея Пилчард жили ровнехонько через дорогу от Джоша. Двадцатичетырехлетние близняшки обладали ярко-рыжими шевелюрами, округлыми фигурами и зелеными глазами, напоминавшими ломтики киви. Когда Джош только въехал сюда, им было по двенадцать, и они без устали гоняли туда-сюда на велосипедах. Впоследствии девочки сдружились со странноватым холостяком-соседом, не прочь были дружески подшутить над ним или поплакать ему в жилетку, как, к примеру, в день, когда родители их погибли при внезапном взрыве нефтепровода как раз в тот момент, когда они фотографировали дикую африканскую природу во время специально организованного сафари.
Джош никогда не мог отличить Эвадну от Сибонеи, ни когда они были девочками, ни когда стали женщинами. Одевались они совершенно одинаково, а какие-либо индивидуальные метки вроде шрамов у них отсутствовали напрочь. Изотропная природа их личностей еще больше запутывала картину. В конце концов Джош отчаялся понять, кто из них кто. Ко всему прочему, в отличие от некоторых близнецов, старающихся всячески подчеркивать свою индивидуальность, сестры Пилчард, похоже, даже получали удовольствие от недоразумений, частенько вызываемых этими ксерокопиями друг друга.
— О Джош! — воскликнула одна из сестер. — Ты должен спрятать нас.
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — запричитала вторая, — речь идет о жизни и смерти.
— Конечно, — пробормотал Джош. — Входите.
Близняшки вбежали в квартиру и поспешили опустить все шторы на окнах, выходящих на улицу.
— Эти ужасные Поуки.
— Эд и Сид.
— Не стоило нам открывать после девяти вечера.
— Это были они.
— Они сказали, что пришли пригласить нас выпить.
— Скажи мы «нет», они бы не отстали.
— И нам пришлось бежать.
Джош попытался понять, о чем идет речь.
— Я знаю этих парней?
— Мы уже говорили о них.
— Мы встретились на вечеринке для двойняшек.
— Мы по глупости сказали им, как нас зовут.
— «У нас такие же инициалы», — сказали они.
— Э.С.П.
— Как будто это что-то значит!
— Ужасные, ужасные братья.
— Похожи на авокадо!
— Плешивые, и с ног до головы в полиэстере.
— Торгуют подержанными машинами!
— А теперь они не хотят оставить нас в покое!
Джош от души сочувствовал соседкам. То, как вели себя их ухажеры, бросало тень на весь мужской пол. Он сбросил с дивана все, что там валялось, и пригласил сестер присесть.
— Сядьте и отдышитесь. Пива хотите?
— А какое есть?
Джош наклонился, едва не упав при этом, и поднял с пола пустую бутылку.
— Вот это.
— «Нарагансет»?
— Мы такого не пробовали. Оно очень плохое?
— Отличное. Весьма мягкое. — Джош отправился на кухню и вернулся с тремя бутылками. — Привет, сестрички, хлебнем «гансета»!
Двойняшки отпили по глотку, удовлетворенно хмыкнули и, наконец, внимательно посмотрели на хозяина.
— Джош, что случилось?
— Мы же знаем, что ты не пьешь каждый вечер.
— Мы бы заметили пустые бутылки в мусоре.
— Ах, это все моя чертова работа.
И Джош поделился с ними своими невзгодами. Сестры слушали сочувственно, однако не могли предложить ничего, что помогло бы справиться с Бобрихой.
— Эх, если бы только у меня были результаты! Она бы оставила меня в покое!
Сестры заговорили хором, каким-то одинаковым сдвоенным голосом:
— Начальник плохой, дадим ему бой!
После этого последовал странный ритуал. Обе женщины скрестили пальцы и принялись скандировать:
В затуманенном алкоголем мозгу Джоша словно включили свет.
— Одинаковые мозги! — пробормотал он. — Они уже резонируют…
Справа и слева в ребра ему ткнулись маленькие кулачки.
— Ты о чем?
— Выражайся яснее!
Джош почувствовал мимолетный укол совести но мере того, как в голове его обретал форму поистине маккиавеллиевский план. Привалившись к одной из сестер, что вызвало хихиканье обеих, он нашарил пульт и включил телевизор, чтобы отвлечь своих гостий.
— Давайте-ка посмотрим, что там у нас в новостях.
Команда, занимающаяся разработкой и внедрением мифритных цепей, была в курсе намерений Джоша. Более того, его запрос они восприняли как вызов своему мастерству. Однако на сей раз его требования были слишком уж туманными.
— Тут, сдается мне, речь идет вовсе не о мышином мозге, — проговорил Джо Грильо, почесывая лысину. — Если бы я не знал, чем ты занимаешься, решил бы, что ты собрался экспериментировать с человеческой черепушкой.