Бас какое-то время переваривал услышанное.
— Ты на самом деле гордилась мной?
— Все равно что спросить, занимаются ли порнозвезды сексом? — усмехнулась она.
Бас покраснел, но тут же поинтересовался:
— Так когда, ты говоришь, состоится эта твоя церемония?
4 Долина кукол
Несколько лет назад бостонская площадь Кенмор-сквер превратили в воонерф. Это голландское слово, буквально означающее «жилой двор», предполагало превращение городских улиц в пешеходную зону. Некогда запутанный узел транспортных артерий под вездесущим знаком управления городского транспорта — теперь, подобно всем современным афишным тумбам и уличным указателям, это гигантский лист ламинированной протеобумаги — был превращен в приятное во всех отношениях общественное место, покрытое ковром специальной износоустойчивой травы и мхов, пересеченным во всех направлениях мощенными камнем дорожками.
Ранним вечером 12 июня термометр показывал температуру, типичную для идиллической Новой Англии, — восхитительные девяносто два градуса по Фаренгейту.
Площадь была запружена людьми — уличными торговцами, любителями пикников, завсегдатаями кафе, посетителями ночных клубов и кинотеатров. Дети радостно играли, ползая по упругим, как мармелад, скульптурам и забираясь под забавно танцующие кибернетические фонтанчики. Патрульные автономы — ползающие, прыгающие, ходячие, с самыми разными оптическими устройствами и улавливателями запаха спиртного, оснащенные распылителями обездвиживающей пены и насадками-рассекателями, выплевывавшими (и от кого только они этому научились?) жидкую банановую кожуру — бдительно охраняли мирный покой граждан, готовые в любую секунду приструнить распоясавшихся нарушителей общественного порядка. Восседая на своем компактном «СтритКэмеле» (кучи навоза были лишь малой ценой за еще один уровень безопасности), картину дополнял одинокий полицейский.
Бас и Дагни припарковали ее «гаучо-2027» — взятый напрокат электромобиль аргентинского производства — за несколько кварталов от Кенмор-сквер. До самой площади они добрались пешком, двигаясь в северном направлении через Ньюбери-стрит, и пока шли, вели разговор самого серьезного свойства.
— Изменчивость, Бас! Только изменчивость правит миром! Теперь мы все записали себя в буддисты, признавая изменение главнейшей ценностью. Нет ничего постоянного, нет никакого верховенства оригинала над копией, ничего стабильного в ту или иную минуту. Все варианты абсолютно равны. В этом и состоит суть протеобумаги. Неужели тебе непонятно? Твое изобретение подорвало значимость всех старых парадигм. Первые издания книг, подпись художника на холсте, первые негативы — все эти вещи теперь ровным счетом ничего не значат, и наше искусство призвано отражать эти перемены.
Бас попытался устоять перед натиском этих страстных, алогичных и жутковатых речей. (Он решил, что, доведенная до крайности, ее философия привела бы мир к полному изотропическому хаосу.) Однако новизна общения лицом к лицу с живым собеседником немного выбила его из колеи.
— Что-то я не совсем врубаюсь, Дагни. Протеобумага — всего лишь средство передачи и показа изображений. Содержание и значимость того, что передается таким образом, ничего не меняет, хотя бы потому, что поверхность, на которой появляется такое изображение, может в следующую минуту показывать что-то новое. Послушай меня. Допустим, я использую магазинную витрину, чтобы выставить в ней картины. Я своими руками меняю их каждые десять секунд. Это — аналог протеобумаги, правда, функционирующий крайне медленно. Неужели холст, который я решил выставить, изменится от того, что был помещен в витрину? Я так не думаю.
— Да чушь полная эта твоя аналогия! В твоем случае холсты по-прежнему остаются физическими предметами. А вот все, что содержится в протеогазете, было оцифровано и сделалось виртуальным. Когда происходит нечто подобное, неизбежно рушатся все стандарты.
Продолжая свой, скорее всего неразрешимый, спор, они наконец добрались до места назначения: здания с дисплеем из протеобумаги, на котором ядовито-желтым неоновым шрифтом было написано «Антиквариум». Дисплей постоянно чередовал картинки: на месте букв то и дело возникал какой-то морской змей, затем снова буквы. Перед входом выстроилась длинная очередь желающих попасть внутрь.