— Да? А сколько у нас таких?
— Три, включая этот. Мы и эти заполучили только потому, что застали капитанов врасплох при захвате астероидов.
— Жалко.
— Да. Но в этот раз нам должно повезти больше.
Капоне широко ухмыльнулся и откинулся на спинку кушетки, глядя, как из-за края иллюминатора выплывает серп Новой Калифорнии.
Камерон Люнг удалялся от Монтерея на двух g, двигаясь в направлении планеты, висевшей в ста десяти тысячах километров под астероидом. Далеко впереди скользил по своей пятитысячекилометровой орбите флот Организации — цепочка судов, каждое точно в двух километрах от последующего. Выходя из конуса тени, они вспыхивали на солнце металлическим блеском, словно на планету медленно навивалось серебряное ожерелье.
Чтобы собраться здесь и построиться перед прыжком, покинув точки сбора близ орбитальных астероидов, у них ушло двое суток, несмотря на все приказы Эммета Морддена и Луиджи Бальзмао. Флагманом служил «Сальваторе», прежде крейсер новокалифорнийского флота, а теперь штабной корабль Луиджи.
Висевший в двух миллионах километров над южным полюсом планеты космоястреб «Галега» наблюдал за тем, как собирается флот. Рой осыпающихся на Новую Калифорнию замаскированных зондов-шпионов отслеживал занимающие свои места в цепи суда, перехватывал переговоры. Учитывая наклон орбиты флота — два градуса к экватору, «Галега» и ее капитан Аралия рассчитали теоретическое число возможных координат выходных точек. Мишенью могли оказаться пятьдесят две звезды.
Йосемитское Согласие отправило космоястребов, чтобы предупредить правительства этих систем, крайне озабоченных масштабом предполагаемого вторжения. Помимо этого, эденисты мало чем могли помочь им. Атаковать было невозможно — флот Организации прикрывала есть СО Новой Калифорнии, не говоря уже о его собственном боевом потенциале. Чтобы разбить его, требовалась эскадра по меньшей мере равной численности, но даже если бы адмиралы космофлота Конфедерации успели собрать такую достаточно быстро, перед ними встала бы проблема размещения. Шанс выбрать нужную систему составлял один к пятидесяти двум.
«Галега» наблюдала, как удаляется от Монтерея лимонно-алый звездолет Капоне, чтобы зависнуть в пятидесяти километрах от «Сальваторе». Между ними скользил зонд-шпион. Разведчики в пассажирском отсеке космоястреба услышали голос Аля:
— Как дела, Луиджи?
— Неплохо, босс. Корабли все держатся в строю. В точку входа не промахнутся.
— Черт, Луиджи, видел бы ты, как вы, ребята, со стороны смотритесь — вот где силища! Я, знаешь, не хотел бы поутру увидать в своем небе такую картинку. Эти долбаные фрицы со страху усрутся.
— Можешь на меня положиться, Аль.
— Ладно, Луиджи, поднимай якоря — ты у руля. Вы с Патрицией и Дуайтом берегите себя, поняли? Джез вам желает удачи. Вперед!
— Передайте малышке от нас спасибо, босс. И не волнуйтесь — мы справимся. Ожидайте через неделю добрых новостей.
Терморадиаторы и сенсорные гроздья «Сальваторе» начали втягиваться перед прыжком. Заняло это у них довольно много времени, некоторые застревали или двигались рывками. Начал готовиться к прыжку второй корабль, потом третий.
Еще минуту не происходило ничего. Потом «Сальваторе» исчез внутри горизонта событий.
Аралия и «Галега» инстинктивно ощутили его местоположение, а при такой ориентации вектора входа цель могла быть только одна.
— Арнштадт, — сообщила Аралия йосемитскому Согласию. — Они направляются на Арнштадт.
— Спасибо, Аралия, — ответило Согласие. — Мы отрядим космоястреба, чтобы предупредить правительство планеты. Чтобы достичь системы, флоту Организации потребуется не меньше двух дней. Местные силы самообороны успеют подготовиться.
— Хватит ли этого?
— Возможно. Зависит от того, какова цель операции.
Пока Аралия просматривала записи с зондов-шпионов, за «Сальваторе» последовало уже двенадцать кораблей. Еще семьсот сорок неумолимо скользили к точке прыжка на Арнштадт.
— Нет, Джеральд! — одернул его Янсен Ковак тоном, каким родители обращаются обычно к особенно шумным детям. Пальцы его крепко сжали плечо Скиббоу.
Вместе с другим санитаром он вел Джеральда в салон, где тому полагалось обедать. Дойдя до двери, Джеральд осторожно оглянулся. Под мешковатым свитером напряглись мускулы.
Симптомы были Коваку знакомы. В последние дни Скиббоу впадал в бешенство без малейшего повода. Все что угодно — от безобидно брошенной фразы до длинного коридора, ведущего, как казалось Джеральду, к свободе, — заставляло его бросаться с кулаками на санитаров и всех, кто подворачивался под руку, в попытках вновь и вновь вырваться из клиники. Понятие кодовых замков было ему словно бы незнакомо.
Губы Скиббоу судорожно дернулись, и он послушно вошел с санитарами в салон. Первым делом он покосился в сторону барной стойки — не включен ли голоэкран. Экран сняли вовсе (к большому неудовольствию прочих пациентов). Доктор Доббс хотел исключить возможность еще одного инцидента такого масштаба.
В глубине души Янсен Ковак считал, что пытаясь реабилитировать Скиббоу после психологического шока, они попросту тратят время зря. Парень уже напрочь съехал с катушек и теперь погружается все глубже в собственный, персональный ад. Следовало бы перевести его в психбольницу на лечение и, может быть, провести избирательное стирание памяти. Но доктор Доббс настаивал, что психоз можно излечить на месте, а технически Скиббоу вообще находился на попечении королевского разведывательного агентства, что создавало дополнительные сложности. Неприятное выходило дежурство.
Когда все трое вошли в салон, наступила тишина. Собственно, отдыхающих в этот час было немного — четверо или пятеро пациентов и дюжина работников. Джеральд принялся испуганно озираться, вглядываясь в их лица, потом удивленно нахмурился. Ему сочувственно улыбнулась незнакомая женщина с раскосыми глазами и медно-рыжими кудрями.
Янсен торопливо усадил Скиббоу на диван на полпути между окном и баром.
— Что есть будешь, Джеральд?
— Э… то, что и вы.
— Тогда принесу салат.
Ковак встал и повернулся в сторону барной стойки. Это была его первая ошибка.
Что-то врезало ему между лопатками и сбило с ног. Санитар рухнул наземь, запустив от боли одновременно усилитель равновесия и программу рукопашного боя. Наведенным движением он перекатился на бок и ловко вскочил.
Джеральд вцепился во второго санитара, пытаясь повалить его на пол. Янсен выбрал подходящую опцию из программного меню. Сделав два шага вперед, он перенес центр тяжести тела и размахнулся. Удар пришелся Джеральду в плечо, отчего тот потерял равновесие, и, прежде чем он успел оправиться, Янсен осторожно провел подсечку. Скиббоу грохнулся на спину, повалив второго санитара на себя, и здорово, если судить по приглушенному воплю, ударился локтем.
Когда Джеральд поднял голову, первым, что он увидал, была дверь салона — всего в пяти метрах, так близко!
— Отпустите! — молил он. — Она моя дочь. Я должен ее спасти!
— Заткнись ты, хрен моржовый, — буркнул Янсен.
— А вот это невежливо.
Янсен Ковак обернулся. За его спиной стояла рыжая красотка.
— Э-э… я… Да. — От стыда у него непривычно загорелись щеки. И нейросеть почему-то не погасила реакции. — Простите. Это было… неэтично. Но он нас всех уже достал.
— Попробовали бы вы с ним пожить лет двадцать.
Янсен поднял брови в вежливом недоумении. Эта женщина не была пациенткой, судя по ее одежде — стильному синему платью. Но среди работников он ее раньше не видел…
Коротко улыбнувшись, красавица схватила его за грудки и одним движением отшвырнула метров на шесть. Ковак взвыл не столько от боли, сколько от изумления — до того момента, пока не приземлился. Боль была ужасной, а нейросеть, как назло, вышла из строя, позволяя обжигающим волнам прокатываться по каждому нейрону.