Невозможно сказать точно и о месте составления приписки, хотя обычно указывают на палестинское происхождение[159].
Есть и другое мнение о месте составления, согласно которому эта приписка появилась не у палестинских, а у александрийских иудеев. От них дополнение перешло к палестинским евреям, вошло в какой-то сборник толкований, затем в виде краткой заметки оказалось на полях греческих рукописей, а впоследствии переписчиками было перенесено в сам текст книги[160].
2.3.4. Язык оригинала. Первоначальный язык слов жены также неизвестен. Невозможно определить, были ли написаны они сначала на еврейском или арамейском и затем попали в перевод, или они были написаны сразу на древнегреческом.
Несмотря на то, что источником конечного дополнения названа «сирская книга», это не сирийский перевод Пешитта, так как последний был сделан уже после перевода Семидесяти. Скорее всего, «сирская книга» – это таргум, арамейский парафраз библейского текста или мидраш. После возвращения из Вавилонского плена евреи в быту перешли на арамейский язык, и им стал непонятен библейский текст. Поэтому возникла нужда в переводчиках, которые не только переводили текст, но и добавляли свои комментарии[161]. Возможно, греческий текст дополнения переведен с одного из таргумов на книгу Иова или мидраша.
Дополнение также было и в переводе Феодотиона, но отсутствовало в переводах Акилы и Симмаха.
2.3.5. История текста и толкования. Греческий текст дополнений сохранился во всех древних кодексах. Есть некоторая разница в тексте между другими кодексами и Александрийским кодексом, который дополняет сведения о друзьях Иова и месте его жительства. Сообщается, что Иов жил не в пределах Аравии и Идумеи, а на берегах Евфрата[162]. Славянский и русский переводы соединяют все чтения и ставят александрийский текст в скобки.
Высказывалось мнение о том, что первоначально существовало несколько дополнений. Одно, более древнее и иудейское, говорило о родословной Иова и его друзей, второе, христианское, – о его воскресении. Затем обе приписки, вместе или порознь, вошли в текст. Основой этого предположения служит отсутствие логической и грамматической связи внутри приписки. Еще больше трудностей появляется, если читать ее вместе с добавлениями из Александрийского кодекса[163].
Дополнение есть в древнелатинском переводе, но его нет в переводе блж. Иеронима Стридонского. Есть приписка также в арабском переводе и во многих переводах, сделанных с Септуагинты.
Древние и современные экзегеты достаточно часто обращались к словам жены. Одни комментаторы характеризовали ее как «орудие» или «посредника» сатаны. Сатана не приближался к Иову, а действовал через жену. Другие видели в ней искусительницу, подобную Еве, Далиле, Иезавели и другим нечестивым женщинам[164].
Некоторые предлагают другую интерпретацию слов жены Иова. Хотя она и повторяет слова сатаны: «скажи некоторое слово (прокляни) Богу и умри!», но эти слова обусловлены ее личной потерей и болью, а также желанием прекратить страдания своего мужа[165].
О втором дополнении из древних авторов пишут немногие. Ориген считает его интерполяцией (Послание к Юлию Африкану. 3–4)[166]. Блж. Иероним Стридонский не стал его переводить на латинский язык[167], и поэтому в Вульгату оно попало из древнелатинского текста. Начало дополнения – «Написано, что он опять восстанет…» – цитируется в Апостольских постановлениях (Constitutiones apostolicae. V, 7), с прибавлением: «говорит Писание». Свт. Иоанн Златоуст считал приписку достоверной и указывал, что «когда сиял этот праведник, иудеи были еще в Египте» («Отрывки на книгу блаженного Иова»)[168].
Из русских авторов наиболее подробный анализ второго дополнения сделали П. А. Юнгеров[169] и еп. Филарет (Филаретов)[170].
2.3.6. Использование в богослужении. Иов 2:9 читается на паремии на вечерне в среду Страстной седмицы.
Дополнение вместе с Иов 41:12–17 читается как паремия на вечерне Страстной Пятницы. Иов является невинным страдальцем и в христианской экзегезе понимается как прообраз Христа. Иов во время своих страданий верил, что они прекратятся, и свое выздоровление понимал как надежду на воскресение: «А я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию, и я во плоти моей узрю Бога. Я узрю Его сам; мои глаза, не глаза другого, увидят Его» (Иов 19:25–26). Так же и Господь наш Иисус Христос предсказывал не только Свои страдания и смерть, но и тридневное воскресение: «Сын человеческий предан будет архиереем и книжником, и осудят Его на смерть, и поругаются Ему, и уязвят Его, и убиют Его, и в третий день воскреснет» (Мк 10:33–34). Иов, когда страдал, был как заживо погребенный, его выздоровление стало похожим на воскресение из мертвых, и тем самым прообразовало воскресение Христа. Можно увидеть связь между благополучным состоянием Иова после тяжких испытаний и спасительными дарами после страданий и крестной смерти Христовой[171].
159
160
161
163
164
См.:
165
166
167
169
170
171