Он поднял руку и взял ее за подбородок, мягко побуждая посмотреть ему в лицо. Заставляя себя собрать все свое гриффиндорское мужество, которое у нее было, Гермиона держала глаза открытыми. К ее огромному удивлению, Маркус не выглядел раздраженным или собирался посмеяться над ней. Вместо этого он выглядел чрезвычайно довольным, и в серо-голубых его радужках было тепло.
Между ними не было произнесено ни слова, и вместо этого он наклонил свою голову вниз, захватывая ее губы в поцелуе, который заставил ее голову закружиться. Задыхаясь, Маркус жадно воспользовался возможностью ее приоткрытых губ, чтобы углубить поцелуй. Гермиона застонала в него, думая, что это был поворот, которого она не ожидала от этого вечера, но безмерно наслаждаясь им.
Он опустил руки ей на талию, легко поднял ее и усадил на край раковины. Гермиона прижала ладони к его рукам, чувствуя, как напряглись мышцы, позволяя себе наслаждаться его телом (и не в первый раз). Опираясь своим весом на раковину, она нетерпеливо раздвинула ноги, позволяя ему встать между ними, прежде чем прижаться к нему вплотную. Она вздрогнула, поняв, что их разделяет всего несколько слоев ткани.
Маркус не хотел больше ждать и запустил одну руку в ее растрепанные волосы, а другую положил ей на поясницу, чтобы крепко прижать к себе. Наклонив ее голову именно так, как он хотел, он снова опустился на нее, возобновляя горячие поцелуи, от которых у нее кружилась голова. Хотя у них было довольно много свиданий, между ними существовало негласное соглашение не торопить события. Они обменялись многими поцелуями, но обычно они оставались короткими и сладкими, ничего похожего на жаркий поцелуй, который они испытывали сейчас. Происходил сдвиг в их отношениях, что делало их более страстными и трогательными.
В конце концов Гермионе пришлось оторваться, чтобы перевести дыхание, и осторожно отступить назад. Маркус, не желая останавливать поток своего внимания, поцеловал ее подбородок рядом с шеей, прижимаясь открытым ртом к коже. Это чувство превратило ее в дрожащее, вздыхающее месиво в его руках.
Хотя ей хотелось бы целовать его всю оставшуюся ночь, она знала, что им еще нужно кое-что обсудить.
— Маркус? — спросила она тихо, только чтобы ахнуть, когда он лизнул чувствительную кожу ниже ее уха. — Это… хорошо, что я назвала тебя своим парнем?
Он неохотно отстранился, чтобы посмотреть на нее, наградив ее этой кривой усмешкой.
— Это более чем нормально, — сказал он, прежде чем глупая ухмылка расползлась по его лицу. — Гермиона Грейнджер — моя девушка.
Она хихикнула, услышав это.
— Маркус Флинт — мой парень, — возразила она, думая о том, как нелепо это прозвучало бы для нее годом раньше. И все же она была в восторге от того, что это правда, и ей все равно, что Рональд Уизли, будь он проклят, подумает об этом. — Так оно и есть… теперь мы официально встречаемся, — сказала она с улыбкой.
— Я думал, мы уже официально встречаемся, — сказал он, и на его щеках появился легкий румянец. — Я просто не хотел ничего сглазить, поднимая эту тему, — тихо признался он.
— Я тоже, — сказала она ему, мягко улыбаясь, когда поняла, как глупо это звучит сейчас. Хотя ей очень нравилось их расположение в ванной, ощущение его тела, прижатого к ее ногам, она также остро осознавала, что ванная комната была не самым романтичным местом. Спрыгнув с раковины, она взяла его за руку и вывела из комнаты. — Найдем что нибудь поудобнее.
— Твоя кровать? — спросил из-за ее спины, его низкий голос, преображенный похотью,
Гермиона фыркнула.
— Не так быстро, Флинт, — насмешливо сказала она. — Мы только начали встречаться, и я не хочу торопить события. Но мой диван действительно очень удобный, — объяснила она, ведя его обратно в гостиную. Они никогда не говорили об этом открыто, но Гермиона все еще была девственницей, и она действительно не хотела бросаться в то, о чем потом пожалеет. Они будут воспринимать физический аспект своих отношений медленно, продвигаясь вперед, когда придет время.
Маркус плюхнулся на диван, но тут же притянул ее к себе на колени и по-хозяйски обнял. Она нежно поцеловала его в лоб.
— Кроме того, я все еще сержусь на тебя за то, что ты ударил моего друга по лицу, — захныкала она. На самом деле, ей следовало бы больше беспокоиться о Роне, который, вероятно, был контужен от удара, но в тот момент она не могла беспокоиться, вспоминая все обидные вещи, которые он сказал.
— У твоего друга, — прорычал Маркус, — тупо жесткое лицо. Мне повезло, что ты меня подлатала, иначе моя рука все еще пульсировала бы. Но мне очень жаль, что я расстроил тебя. Я воздержусь… от физического насилия в будущем. В пределах разумного, — согласился он.
Она знала, что это было довольно адекватно.
— Спасибо, — прошептала она, прежде чем схватить его руку и положить себе на колени. — Как твоя рука? Я была бы очень разочарована, если бы в воскресенье у тебя возникли проблемы с игрой из-за толстого черепа моего друга.
— Правда выходит наружу, — тихо усмехнулся он. — В конце концов, Гермиона Грейнджер хотела только моей славы и БОГАТСТВА от моей прибыльной квиддичной карьеры. Я должен был догадаться, что вы просто охотница за золотом.
Гермиона хихикнула в ответ на его поддразнивание.
— О, вы правильно меня поняли! Если бы только кто-нибудь предупредил вас обо мне! — сказала она драматически. — Но я действительно знаю, как сильно ты любишь квиддич, и мне бы не хотелось, чтобы что-то помешало играть — честно призналась она.
Маркус вздохнул и наклонился к ее губам в страстном поцелуе.
— Ты особенная, Гермиона, — сказал он, и его большие брови сошлись вместе в благоговейном страхе перед ней. Хотя она и не хотела иметь ничего общего с квиддичем и вообще считала его опасным видом спорта, она все равно хотела для него только самого лучшего, а это означало играть в квиддич.
Он снова прижал ее к подлокотнику дивана, нежно придерживая затылок, чтобы продолжать целовать ее всю оставшуюся ночь.
Гермиона, ободренная их предыдущим поцелуем в ванной, чувствовала свободу действий, чтобы исследовать его тело в свое удовольствие, наслаждаясь прогрессом, которого достигли их отношения в ту ночь. Конечно, это было грязно, но в конце концов стоило того, чтобы оказаться в объятиях мужчины, в которого она быстро влюбилась.
Они лежали, свернувшись калачиком на диване, всю ночь обмениваясь ленивыми поцелуями, и наконец заснули в объятиях друг друга, только когда рассвело.
========== Глава 14: Плохо Брать Чужое. ==========
Август 2000 года
Маркус нетерпеливо следовал к квартире Гермионы с коробкой подмышкой. Когда он прошел сквозь зеленое пламя, то обнаружил, что она уже готовит.
— Пахнет хорошо, — сказал он в знак приветствия, вальсируя в ее кухню. Она не была лучшей поварихой в мире, но всегда старалась. Сегодня она готовила одно из его любимых блюд - лазанью. Гермиона приветствовала его поцелуем в щеку.
Они встречались уже несколько месяцев, и Маркус почти не мог поверить, что такая опытная и умная ведьма, как Гермиона, хочет иметь с ним дело, но он не собирался смотреть в шетинки подаренной метлы. Он лелеял каждое мгновение, которое мог провести с ней. Её друзья неохотно научились принимать его, что стало легче после того, как он и Уизли были вынуждены извиниться друг перед другом, хотя он был уверен, что рыжий все еще ненавидит его. Гарри и Джинни были гораздо более сговорчивы, даже приглашали новую пару на двойные свидания.
Он также знал, что ему повезло, что его семья любила Гермиону. В конце концов его уговорили пригласить ее на ужин, он боялся, что она будет ужасно подавлена его большой семьей. Вместо этого она очаровала всех, включая его мать. Брита засыпала её вопросами о Хогвартсе, и она даже держала на руках новую дочь Сабины, Матильду. Лавиния была даже решительно настроена против Гермионы.