– О, но даже у Карен-тян есть милые черты. Она говорит, что очень боится показать своему парню край своего белья, поэтому под спортивным костюмом трусиков не носит вообще.
– Какая извращенка.
Да в этом доме все девчонки – извращенки!
Кучка извращенок.
– Даже я, хоть и обожаю кимоно, всегда ношу бельё. Я могу только склонить голову перед ходом мысли Карен.
– Нельзя склонить голову перед тем, кто снимает своё бельё. Забудем о том, что счастливого белья не существует, обычно она очень цветастая. Очень яркая. В этом вопросе ваши мнения расходятся.
– Верно. Карен-тян ненавидит белый. Когда мы обсуждали это, она сказала: «Я ненавижу белый, потому что он выглядит слишком серьёзно».
– О как.
Она не переносит серьёзность.
Впрочем, она в том самом возрасте, когда хочется быть не как все.
Она строит из себя защитницу правосудия, но именно в этом она обычная ученица третьего класса средней школы.
Однако.
– Боже мой, вы обе такие дети. Вы связаны стереотипными системами ценностей. Почему вы так медленно соображаете? Считать белый серьёзным – ничуть не меньшее предубеждение, чем считать чёрный – эротичным.
– Что? Говоришь, белый – несерьёзный? Убью.
– Почему ты так быстро срываешься на своего брата? Я не об этом. Я говорю о том, что неважно, какого цвета бельё ты наденешь, в конечном счёте, серьёзность рождается из…
Я начал говорить.
И внезапно натолкнулся на неё.
Нет… это она на меня навалилась.
На проблему, которая в течение этого месяца безостановочно продолжала влиять на меня – предубеждение, из-за которого я продолжал страдать и с которым не мог ничего поделать.
Наконец, прямо сейчас у нас с Цукихи завязалась вполне подходящая беседа, и я могу попробовать обсудить свою проблему с ней – вот что на меня натолкнулось.
– Хм? Что? Брат. Рождается из чего?
– А, ничего. Я говорил, серьёзность рождается из личности. Другими словами, серьёзный, невинный и чистый человек может носить хоть чёрное, хоть белое, и всё равно он останется серьёзным, невинным и чистым.
– Хм. Прям как я сейчас!
– Думай как хочешь.
Я бы сказал, что всё совсем наоборот. Промах на 180 градусов.
Она была чудесной сестрой, которая не слышала ничего из того, что я говорил.
Хотя именно потому, что она была такой сестрой, у неё было очень удобно консультироваться. Я мог сказать что угодно, а завтра она уже и не вспомнит об этом.
– Цукихи-тян, хватит про трусики.
– А? Уже всё?
– Тот разворот давно закончился.
Вообще-то, мы разошлись.
Я уверен, многие прислушались к замечанию Цукихи, перевернули страницу и опешили оттого, то мы всё ещё говорим про трусики.
Всё хорошо.
Всем же нравится обсуждать трусики?
– Девочка во время полового созревания не должна кричать «трусики, трусики».
– Э? Брат, хочешь сказать, ты один из них?
Цукихи скорчила такую физиономию, будто я её предал.
Жестоко предал.
Как говорится, поматросил и бросил.
Однако это предательство было лишь антрактом перед сменой темы, так что я хотел бы, чтобы вы на это закрыли глаза.
– Вместо того, чтобы говорить о трусиках, поговорим о любви, Цукихи-тян.
– Любви?
Цукихи нахмурила брови. Она была недовольна.
– Ни за что. Хочу продолжать говорить про трусики.
Цукихи упала на спину и как будто поплыла, размахивая конечностями.
Это даже не плавание на татами [10], это плавание на кровати.
Забудем обо мне. Будет печально, если такую юную девушку, как Цукихи, неправильно поймут, так что позвольте её брату добавить ещё одно замечание. Я бы хотел подчеркнуть ещё раз, что для неё разговор про трусики не имел никакого глубинного смысла, это была просто беседа о моде, включающая в себя обсуждение нижнего белья.
– Заткнись. Мы говорим о любви. И оденься без лишнего шума.
– Сам одевайся.
– Хорошо.
Не нужно было мне говорить этого.
По правилам дома, этот инцидент был мелочью и в пределах допустимого, но картинка полуголого брата и сестры в одном белье внутри маленькой комнаты определённо не способствовала повышению моего положения в обществе.
А занавески никто и не подумал закрыть.
И я, и Цукихи-тян встали, чтобы одеться. Цукихи снова надела юката, а я продолжил переодеваться в домашнюю одежду.
Когда ты одет, обнажить сердце невозможно, но сейчас я правда выговорюсь.
Суицидальный разговор.
Я сел также, как и раньше.
Словно уловив мои мысли, Цукихи тоже уселась на кровать, скрестив ноги, прямо напротив меня.
…Не связанное замечание: не думаю, что многие девушки могут сидеть, скрестив ноги, наверное, это зависит от скелета.