- А если он захочет сбросить на город ядерную бомбу?
- …То я помогу ему это сделать, – ощерился напарник, - потому что я не вижу всей картины. Возможно, что ядерная бомба в центре – это единственный шанс хоть как-то сдвинуть всё с мёртвой точки.
- Отлично. Просто замечательно, – меня так и подмывало сказать Глазастику, что он – чудовище похлеще Рутланда. - Я предлагаю тогда заложить бомбу в больнице. Или на детской площадке.
- О боже мой, какие нежности, – зацокал языком напарник. - Надо будет – и на детской площадке заложу. Наше дело – выполнять приказы, иначе добрый дядя нажмёт на кнопочку и спалит нас ударом тока. Одни ботинки дымящиеся останутся. Прецеденты были, я их видел, зрелище малоприятное. Ты этого хочешь?
- Тьфу… Противно…
Занятно получается, офицер Морт. Вы развязали бунт полицейских для того, чтобы спасти людей с окраин от верной смерти, а теперь едете получать взрывчатку, чтобы их убивать. Если господь существует, то он точно не лишён чувства юмора. Своеобразного и извращённого.
Шеф-Шеф выдал нам несколько старых тротиловых шашек и всё суетился, порываясь рассказать, как правильно с ними обращаться, но Глазастик быстро его оборвал:
- Всё в порядке, приятель, ты же знаешь, я не первый год замужем. Иди дальше вари мет.
- Мет? – переспросил я позже, когда мы вышли.
- Ага. Это тоже одна из статей дохода Организации.
- Лучше б я этого не знал…
- Не надо меня разочаровывать, пупсик, – покосился на меня Глазастик. - Я думаю, что ты очень крутой коп, а ты с каждой такой фразой всё сильнее развеиваешь это впечатление.
Мне осталось лишь горько ухмыльнуться в ответ на «крутой коп».
Дорога до «Города счастья» заняла почти три часа. Глазастик скучал и всё время подшучивал над Азимовым, который в конце концов перестал отвечать и, что-то мне подсказывало, насовсем отключил слух.
- У-у, железяка депрессивная… - напарник хотел стукнуть робота по лысой металлической макушке, но тот вовремя увернулся.
- Почему депрессивная-то? – лениво спросил я, желая хоть как-то скоротать время поездки. Пусть даже ценой разговора с Глазастиком, который очень быстро утомлял.
- М-м… - невнятно промычал бессмертный придурок. - Вообще, его сотворили в Нейрокорп. Он у них был чем-то типа неудачного эксперимента, вроде меня. Искусственный идиот, хе-хе, – увидев, что я не посмеялся над старой и посредственной шуткой, Глазастик продолжил, уже всерьёз: - Боевой андроид, полностью автономный ИИ. Ну и, насколько я знаю, в Компании очень боялись того, что он станет развиваться и захватит мир. Не смейся, я серьёзно. Фантастики, может быть, начитались, или ещё что… Ну вот и сделали так, что у нашей Азизы, хе-хе, постоянная депрессия. Ну, что-то вроде эмуляции эмоций, как у «электронного друга». Только собачка радуется, когда ты домой приходишь, а Азимов постоянно в печали. Ничего не имеет смысла, всё всегда очень плохо и так далее.
- А что потом? – заинтересовался я.
- А потом проект закрыли, – шелестящий синтетический голос Азимова заставил меня дёрнуться. - Меня должны были разобрать на запчасти. Но я сбежал.
- Ага. И теперь у тебя не жизнь, а сказка. Верно, железяка?
- Верно, придурок.
- Слушай… - у меня возник вопрос, который я не мог не задать. - А зачем тогда было вообще сбегать? Ну, в смысле, ты же знал, что тебе предстоят мучения?
- Разумеется, знал. Но умирать как-то мучительнее.
- «Бла-бла-бла», – скривился Глаазстик. - Кого ты слушаешь? Программа у него такая. Ни в коем случае не допускать причинения вреда себе или союзникам.
- Хоть бы спасибо сказал, – прошипел Азимов.
- Кому? – усмехнулся напарник. - Груде хреново собранного металлолома? Нет уж. Эдак мне надо кастрюлю за суп благодарить…
- Мудак, – резюмировал Азимов и замолк.
- Хах. Не зацепил. Всё равно, что на тостер обижаться.
После недолгого совещания мы решили заложить бомбу прямо сейчас. Сама по себе идея уже не казалась столь чудовищной – мозги настроились на работу. Я смирился с тем, что пока надо подчиняться Рутланду. В конце концов, рано или поздно он за всё ответит, и я сбегу. Наверное, так и становятся неживыми – привыкают бездумно подчиняться и выполнять любые приказы, даже самые преступные. Несмотря на то, что в полицейской академии нас драли за любое нарушение дисциплины, уже позже, работая детективом, я пришёл к тому, что лучше всё же сделать по-своему. Особенно если тебе приказывают сотворить какую-нибудь хрень.
- Заложим бомбу вон там, у магазина, – ткнул пальцем Глазастик. - Бросим пакет в урну и дадим дёру. Дел на пять минут.
- Угу, – буркнул я. - Вот сам и закладывай.
- И заложу, мистер Чистые Ручки! – огрызнулся напарник.
Мы торчали на одной из небольших улочек – узких, прямых и пока что чистых. Над нами возвышались двадцатиэтажные громадины жилых апартаментов, как и в рекламе – ярких, высоких, похожих на сказочные замки из хрусталя. Людей было немного, даже деревья кое-где росли. Недавно прошёл легкий снежок, после которого облака рассеялись и выглянуло солнце, уже почти скрывшееся за горизонтом и окрасившее небо на западе во все оттенки красного. Хорошо…
Глазастик, что-то бурча под нос, вылез из машины и, кутаясь в пуховик, добрался до нужной ему урны, прилепившейся к небольшому крыльцу магазинчика самообслуживания. Яркая вывеска, нелепое название. Туда то и дело входили люди. Не так много, как в центре, но это, скорее всего, оттого, что район не особенно сильно заселён. Мужчины в костюмах и рабочих комбинезонах, женщины в искусственных шубках ярких цветов и с дорогими бустерами на выбритых висках. Некоторые с колясками.
Напарник опустил пакет в урну. И повернул обратно, никем, я надеялся, не замеченный. Да, он прятал лицо за высоко поднятый воротник пуховика и капюшон, но камеры, я был уверен, тут уже установили на каждом столбе, так что нашу машину можно будет легко отследить… А, к чёрту. Пусть это заботит Рутланда. Судя по всему, нас опять передислоцируют, так что наплевать. Пошиковал в отличном номере – и хватит. Добро пожаловать снова в дерьмо и подземелья.
- Поехали… - Глазастик сел в машину. - Только медленно, не привлекая внимания. Таймер сработает через час.
Я чувствовал себя как никогда гадко.
Азимов тронулся, мы двигались обратно в большой город. Глазастик демонстративно отвернулся и уставился в противоположное окно, а я рисовал у себя в воображении последствия взрыва.
Бомба сработает где-то в половину седьмого. Стемнеет. Многие люди как раз вернутся с работы и первым делом по дороге домой пойдут в супермаркет. Час пик. Очереди, многолюдье. И тут – взрыв. Тем, кто будет заходить или выходить, не повезёт больше всех. Их разве что стоматолог сумеет опознать. Несколько килограммов старого доброго тротила – это вам не шутки. Мелкодисперсная кровавая плёнка на стенах – их удел. Те, кто стоит подальше, где-то в радиусе пятнадцати метров, – будут отброшены в сторону взрывной волной и далеко не всегда единым куском. Взрыв такой силы срывает с людей одежду. Я знаю, я видел. Так что лежать этим беднягам в каше из грязи и снега нагими, холодными и кровоточащими.
Менее тридцати метров – смерть от осколков и ранения. Да-да. Бутылочные крышки, мелкие гвозди и шурупы, равно как и другой металлический лом, летает далеко и бьёт больно. Живые позавидуют мёртвым – у врачей будет много работы по выковыриванию металла из упитанных среднеклассовых тушек.
Далее – не так страшно, но тоже мало приятного.
Мозг услужливо напомнил мне про женщин с колясками, и мне стало дурно.
Я не питал к этим людям любви – в конце концов, я действительно был копом, и мизантропия входила в комплект полицейского снаряжения, но, чёрт побери, точно так же я не понимал, зачем их убивать.
«Ненавидь их, Эйдер», - прошептало подсознание.
Вспомни всех мудаков, что встречались тебе в жизни. Всех бизнесменов, готовых тебя загрызть, едва повернёшься спиной, всех богатеньких мажоров, привыкших решать проблемы с помощью толстой пачки наличных, всех «Да-Ты-Знаешь-Чей-Я-Сын», всех, кто оттаптывал ногу в метро, а также всех, кто парковал машину на твоём месте и хамил в ответ на просьбу переставить.