У половины машин вооружение отсутствовало как таковое – только инструменты для разгона толпы, но даже они использовались, за неимением лучшего. Гранатами со слезоточивым газом пытались угодить в лопасти или кабину, стреляли резиновыми пулями по корпусам и стёклам. Разумеется, это не помогало, зато хоть как-то отвлекало внимание.
Нам, земляным червям, попасть во что-то в воздухе было нереальной задачей, и тем не менее колонна упорно палила вверх как из бортового оружия, так и из личного.
Вражеский пилот вырвался из драки и прошёлся на бреющем полёте над колонной, поливая её из пулемётов. Я видел, как его BFC-13 движется прямо на нас, прошивая грузовики и бронетранспортёры, превращая их в братские могилы – коварные, взрывоопасные, создающие опасные заторы на пути остальных машин.
К счастью, пулемётная очередь нашла вражеский вертолёт раньше, чем он добрался до нас. Противнику практически перерубило корпус пополам, и он, проехавшись хвостом по окнам жилого дома, рухнул где-то на тротуаре, тут же взорвавшись.
Только увидев, что он горит, я сумел ослабить ладони, вцепившиеся в рычаги наведения, и шумно выдохнуть. По лбу стекали капли холодного мерзкого пота, хотелось истерически смеяться. Наблюдавший за всем этим Рутланд беззвучно шевелил губами – наверное, молился.
Я продолжил водить стволом пулемёта, выискивая вражеские машины и пытаясь их сбить. Этому очень мешало то, что я никак не мог взять необходимое упреждение. Вертолёты над колонной кружились, как мухи над разлагавшимся трупом, стреляли друг в друга, промахивались, прошивали очередями пулемётов дороги, крыши и окна жилых и офисных зданий, едва ли не шли на таран, стремясь уничтожить противника, уже не задумываясь над тем, что в других машинах сидят точно такие же копы.
Осколки стекла и металла вместе с горящими кусками фюзеляжей осыпались с неба инфернальным дождём, в то время как им навстречу летели трассера.
Бой внезапно оборвался. Я не успел уловить момент, когда всё закончилось, меня отрезвил голос пилота в командирском канале – запыхавшийся, глухой, уставший:
- Прекратить огонь! Повторяю, прекратить огонь, враг уничтожен.
Рутланд выронил дробовик, обхватил голову ладонями и взвыл.
- Успокойся! – прикрикнул я, но он не слушал, поэтому помощника пришлось как следует пнуть ногой, приводя в чувство. - Всё! Всё кончилось! Ты жив!
Я лгал.
Всё только начиналось.
Департамент Полиции занимал тридцатиэтажное здание, стоявшее на самом высоком ярусе города. Под нами было несколько подземных уровней, запутанных, переплетённых друг с другом, никогда не видевших солнца. Раньше на верхних этажах Департамента ярко светились огромные буквы NCPD и стилизованный полицейский жетон, но сейчас здание было тёмным, как и весь остальной город. Кроме, разумеется, башни Нейрокорп – свет в ней так никто и не отключил, и исполинская игла светилась, как новогодняя ёлка.
Тут не было мародёров – видимо, боялись подбираться, опасаясь, что у полиции ещё остались козыри в рукаве.
- Выгружаемся! – скомандовал Теннант. - Патрульным и детективам занять оборону, SWAT приготовиться к штурму!
Хвала всем богам, что нас хотя бы не погонят на пули. Уверен, в здании приготовлено полно сюрпризов.
- Внимание! Говорит капитан Теннант! – кэп вышел на открытую частоту. - Мы не хотим кровопролития! Сегодня и так погибло много людей! Сложите оружие! Повторяю…
Разумеется, комиссар не мог остаться в стороне.
- А может быть, нам ещё штаны снять и булки раздвинуть? – прорычал он. - Вы трусы и предатели! Вы пропустили в город шваль, которая сейчас убивает и грабит! Вы этого хотели?
- А вы бросили нас умирать на постах, зная, что мы не сдержим натиска! Как бы вы поступили на моем месте? – парировал Теннант.
- Я был на вашем месте, когда был капитаном. А вы на моём – нет. И не можете знать, что именно я делал и с какой целью.
- К чёрту препирательства, – отрезал кэп. - Сдавайтесь. Мы не хотим крови.
- Поздно, капитан. Слишком поздно, – комиссар, видимо, отключился от канала, поскольку дальнейшие попытки вызвать его на разговор оказались бесплодными.
Копы уже занимали оборону на подступах к зданию, причём готовились отражать атаку с двух сторон. Мы поставили машины полукругом, в два ряда. Между ними оказалось достаточно пространства для того, чтобы уместить всю нашу ораву. SWAT занял позиции на подходах, прячась за укрытиями, держа оружие наизготовку и ожидая приказа. Я всё ещё сидел в командной машине и собирался поддерживать штурмующих пулемётным огнём. Вертолёты, принявшие на борт команды спецназа, лениво кружились вокруг здания, как акулы возле водолаза, которого собирались сожрать.
- SWAT! Готовность тридцать секунд. Парадный вход и первый этаж под прицелом! Огонь по команде!
Потянулось томительное ожидание.
- Огонь!!! – рявкнул капитан, и в тот же миг в здание Департамента полетели первые пули.
Я нажал на спуск и снова почувствовал, как пулемёт выплёвывает свинец, нагреваясь и дёргаясь в моих руках как живое существо.
Спецназовцы использовали дым, и все подходы к зданию заволокло густой тёмно-серой пеленой. Вертолёты зависли над крышей, тоже покрытой дымом, и высаживали команды SWAT.
- Прекратить огонь! Штурм, в атаку!
Спецназ скользнул вперёд – как всегда быстро, плавно и грамотно. Я не успел заметить, как они выпрыгнули из укрытий и рванулись к зданию – лишь смазанное движение, что-то вроде быстро промелькнувшей тени. Впрочем, возможно, что это и была тень или помехи в визоре.
«Ничего, скоро всё закончится», - успокаивал я сам себя.
Мы захватим здание Департамента, подвесим за яйца комиссара, выйдем на связь с Нейрокорп и предложим им свои услуги. Они просто не смогут нам отказать, ибо другой силы, способной утихомирить бунт, в городе просто нет. Хаос кончится, жизнь снова вернётся на круги своя. И об этом бунте лично я предпочту не вспоминать.
Первые вспышки в окнах – уже на втором этаже. Я следил за тем, как на мониторе появлялись подсвеченные цели, и стрелял по ним, помогая спецназу продвигаться вперёд. На крыше тоже дела обстояли неплохо – SWAT высадился и зачищал верхние этажи. В этом их здорово поддерживали вертолёты, утюжащие из пулемётов всё, что имело глупость пошевелиться. Операция шла просто отлично.
Рутланд более-менее расслабился, Теннант уже отдавал команды не дёрганым нервным голосом, а спокойно и деловито. Неразбериха и паника отступили. Мы все вошли в колею и просто делали свою работу.
«Скоро всё кончится… Скоро…»
И тут произошло то, чего никто не ждал. Ни я, ни Теннант, ни комиссар, который уже мог слышать из своего кабинета выстрелы и крики верных ему людей, безжалостно теснимых спецназом. Позже этот момент часто снился мне в кошмарах.
Башня Нейрокорп ожила.
Где-то в районе тридцатого этажа, который казался почти что подножием, настолько штаб-квартира Компании была высока, открылись невидимые ранее ворота, замаскированные под обыкновенные зеркальные окна. И оттуда, из темноты, резко выделявшейся на фоне ярко освещённой башни, высыпал небольшой рой серебристых вертолётов. Рубленая, хищная форма корпуса – ни дать ни взять какая-нибудь спортивная модель из числа тех, что так любят покупать толстосумы, не знающие, куда потратить деньги.
Никто точно не понял, что случилось, но это не помешало оценить ситуацию и сделать верные выводы. Мы попали в засаду.
- Это ловушка! – вскрикнул капитан Теннант, и тут же, словно в подтверждение его слов, здание Департамента сотряслось от взрыва.
Я сразу же, не дожидаясь приказа, развернул турель и открыл огонь по вертолётам, которые рвались к нам с нереальной скоростью. Кажется, ругался на чём свет стоит, матеря на все лады Нейрокорп, Департамент Полиции и заодно себя, как заварившего всю эту кашу. Впрочем, если бы я знал о том, что находится внутри вертолётов, то, не тратя время впустую, бросил бы пулемёт и тут же застрелился из табельного пистолета.