Еще, однажды, вроде как на Майские праздники, меня нарядили советским космонавтом, сшив мне комбинезон из простыни, постиранной в оранжевой краске. Шлем соорудили из тыквы, выкрасив ее в серебристый цвет и написав над прорезью для лица гордое «СССР». На таких тыквах, но еще большего размера, местные жители обычно переправлялись через мутные воды речки, протекавшей неподалеку. Раздевшись до набедренной повязки, они складывали внутрь выпотрошенной оболочки свою одежду и, закрыв отверстие животом, гребли руками и ногами, пока не достигали противоположного берега.
Помню, как на утро после костюмированного веселья, на котором я весь вечер проходил этаким оранжево-серебристым покемоном, потягивая через трубочку спасительную прохладу Кока-Колы, мы всем семейством отправились на эту реку рыбачить. Идея, похоже, была спонтанной. Удочки мы соорудили из тонкой бечевки, которая обнаружилась среди всякого геологического скраба в хозяйстве отца, крючки выгнули из маленьких гвоздиков, за которыми в ближайшую придорожную лавку был послан наш стюард, а удилища вырезали из длинных прутьев, наломанных в высоких кустах, росших позади дома.
Закончив приготовления и преодолев довольно густые камышовые заросли, мы наконец вышли к берегу из огромных плоских валунов, по которым уже не трудно было подойти к самой воде. Здоровенных, очень аппетитных червяков мы накопали там же, прямо из прибрежного ила между камней. И не успел я забросить наживку в мутную неизвестность плавно струившегося у ног потока, как почувствовал, что клюет. Дернув удилище, я подсек небольшую рыбку, которая при первом же касании ударила меня током. Не так чтоб сильно, но достаточно ощутимо. Искры из глаз, конечно, не полетели, и я не сделался супергероем. Но рыба та действительно оказалась электрической.
Как-то странно, но у нас с собой был припасен эмалированный таз. Вероятно, отец заранее верил в удачу этого предприятия, а другой посуды, пригодной для улова, в хозяйстве отчего-то не нашлось. Так что мы сразу же набрали в тот таз воды и бросили туда пойманную мной рыбу.
К сожалению, на этом рыбалка и закончилась, потому что наш стюард, все время неодобрительно качавший головой и державшийся позади компании, вдруг закричал «Када, када!»,– и нарочито поспешил обратно через камыш. Поэтому нам тоже пришлось срочно ретироваться, хотя никто из нас никакого крокодила не видел. Но все очевидно решили, что лучше не рисковать. А электрическая рыба еще несколько дней прожила в том тазу, удивляя всех соседей своими суперспособностями.
Камышовые заросли около речки оказались замешаны еще в одной истории. Однажды утром меня разбудили крики со стороны соседнего здания, где обитали недавние победители волейбольного матча. Я вылез из под полога и подбежал к окну. Там, по небольшому пустырю между нашими домами, шли чернокожие полицейские, направляясь к уже не молодой и очень полной африканке, которая, заламывая руки, громко причитала на родном наречии. Рядом в растерянности расхаживал ее, видимо, супруг – в майке без рукавов, семейных трусах, но тоже вполне обеспеченной комплекции.
По началу, особенно из окна, было совершенно непонятно, что же произошло. Но вскоре выяснилось, что ночью воры забрались в квартиру через незапертое окно и похитили телевизор. Это было, безусловно, очень неприятное происшествие, особенно здесь, в бывшей колониальной стране, где требовалось не мало усилий, чтоб заработать на этакое чудо техники. Но, к счастью, все закончилось благополучно. Телевизор оказался настолько тяжел, что у воров хватило сил дотащить его только до тех самых камышовых зарослей, где они его и бросили.
6
Иногда, по выходным после обеда, когда дневная жара уже шла на убыль, отец водил нас на прогулки на расположенное неподалеку поле для гольфа. Я не очень-то понимал тогда, что это за игра – гольф, но мы брали с собой бадминтон, немного еды, и устроившись под какой-нибудь развесистой акацией прекрасно проводили светлую часть вечера на стриженной африканской траве. Изредка прислушиваясь к негромкому пиликанию каких-то маленьких птиц в густых ветвях над головой и стрекоту неугомонных цикад, мы то поедали аппетитные сэндвичи из консервов «тулип» и английского хлеба для тостов, запивая их папайевым джусом, то пробовали сочные плоды манго, сбитые по дороге, то подпрыгивали и перебегали с места на место, пытаясь попасть по воланчику, – пока солнце не пряталось за густые мангровые заросли на далекой стороне поля.