– Почему ты считаешь, что оригинальное мышление и интеллект принесли горе ее семье?
Бросаю на нее косой взгляд.
– Да ладно. Разве это не очевидно? Она – девушка. Она – собственность, ничего более. Отец сулит ее тому, кто больше заплатит, ведь в ту пору девушки только для этого и годились.
– Сегодня тоже не особо годятся, – говорит Джекс. Парни разражаются хохотом.
Девчонки пронизывают его возмущенными взглядами, а внутри меня вспыхивает искра. Миссис Кирби открывает рот, чтобы поощрить очередной поток глупости, но мне терпения не хватит это слушать.
– Трус, – парирую я. Несколько девушек одобрительно аплодируют. – Только те парни, которые всерьез верят, будто нам лучше вернуться в темные времена, когда женщины были лишь собственностью мужчин, боятся девушек. Ты боишься девчонок, Джекс?
Он смотрит на меня, моргая, затем цепляет на лицо уверенную улыбку.
– Я не боюсь никаких девчонок.
Класс снова смеется, но учительнице все мало.
– Подождите. Подождите. Мне кажется, мы движемся в верном направлении. Грэйс, развивай свою идею.
Я делаю глубокий вдох.
– Вот моя идея: Кэт не хотела, чтобы ее просто взрастили для замужества, а отец от нее большего не ждал. Когда все эти парни начали кружить вокруг ее младшей сестры, их отец был так рад избавиться от обеих, что заплатил потенциальным женихам, лишь бы сбыть дочерей с рук. А парни… какая им разница, кто эти девушки? Они не только получат деньги, но еще им достанутся красивые жены и гарантированный секс. А если девушке не нравился ее муж – очень жаль. Сама она выбрать не могла.
– До сих пор не вижу тут проблемы. – Джекс пожимает плечами и стукается кулаками с парнем, сидящим рядом.
– Серьезно? Не видишь проблему? Что, если бы мой отец заплатил тебе, чтобы ты на мне женился? Я тебя на дух не переношу, и тебе определенно не нравлюсь. Ты не видишь тут проблемы?
– Тебе бы пришлось спать со мной, потому что ты легально моя жена, и все такое. – Он ухмыляется. – А еще тебе бы пришлось делать все, что делают жены, типа, убирать, готовить, стирать мою одежду. Я б так жил, даже если ты…
– Джекс, достаточно, – миссис Кирби перебивает его, прежде чем он успевает назвать меня словом похуже мегеры, но уже поздно. Я знаю, что Джекс собирался сказать. Остальная часть класса тоже знает. Пытаюсь скрыть свою боль, только теперь она стала частью меня.
– Ты считаешь меня шлюхой.
– Грэйс…
– Нет, миссис Кирби, все нормально. Ты это хотел сказать, верно, Джекс? Мы все прекрасно знаем.
Джекс не отвечает. Он просто закидывает руку на спинку стула и улыбается так, будто он – царь мира.
– Почему ты так думаешь? Я не помню, чтобы мы занимались сексом, и мне бы хотелось знать, почему ты пришел к такому мнению.
– Грэйс, довольно. Мы обсуждаем Шекспира, не тебя.
– Отлично. Давайте поговорим о Шекспире. – Я разберусь с придурком Джексом позже. – У Кэт не было выбора. Не было вариантов. Не было надежды. Появляется Петруччо, уже соблазненный обещанной платой, а потом решает, что ему нужно еще и дух ее сломить – так же, как дрессируемому животному.
– Птице, – поправляет меня миссис Кирби.
– Без разницы. Это отвратительно.
– Эту пьесу часто называют женоненавистнической из-за того, как в ней относятся к женщинам. Тем не менее, другие литературоведы не соглашаются и говорят, что это фарс – якобы Шекспир пытался пролить свет на положение вещей в те времена. А некоторые вообще откровенно заявляют, что Шекспир был феминистом.
Я задумываюсь на мгновение. Это объясняет финал пьесы. Когда я прочитала его в первый раз, ощутила разочарование. Словно Кэт сдалась. Но сейчас?
– Миссис Кирби? Монолог Катарины в конце пьесы, тот, что про пари? Она ведь не всерьез говорила, верно?
– Не знаю, Грэйс, как тебе кажется?
Если он был феминистом, значит, я абсолютно неправильно поняла финал.
– Она просто уступила. Сказала то, что хотел услышать от нее муж.
– Ага, потому что она усвоила, где ее место, – говорит Джекс, смеясь.
– Нет! Нет, она не была укрощена. Кэт не была сломлена. Она осталась собой, той же умной женщиной, действующей продуманно. Мне кажется, они с Петруччо заключили сделку. Я думаю, если отбросить позерство перед любопытными, они по-настоящему нравились друг другу. Кэт поняла, что для нее все могло сложиться гораздо хуже, и согласилась отказаться от своего стервозного поведения в обмен на помощь Петруччо. – Когда все продолжают безучастно сидеть, я машу рукой. – Да ладно вам, разве это не очевидно? Кэт по-прежнему думает, по-прежнему плетет интриги. Она просто нашла партнера, готового делать это вместе с ней.