– Это потому что она – секси. Горячие девчонки всегда заставляют парней делать то, что им захочется.
– Да, а потом врут.
– Эй-эй, довольно, – миссис Кирби пытается восстановить контроль над ситуацией, когда по классу проносятся громкие одобрительные возгласы, но я встаю и поворачиваюсь лицом к мелкой противной ведьме, сидящей около окна. Ее зовут Камрин; она и словом со мной не обмолвилась с начала девятого класса. Камрин маленькая, с гладкими темными волосами, спадающими на плечи, мягким взглядом и приятной улыбкой, которую я не вижу, потому что в данный момент она слишком занята, ядовито ухмыляясь мне. Сначала Джекс, теперь она?
Ладно, с меня хватит игр.
– Я не врала. Когда захочешь услышать правду, можешь в любой момент меня найти.
– Грэйс, сядь на место и не разговаривай.
Я резко оборачиваюсь к учительнице.
– Я не буду молчать, когда ученики в вашем классе оскорбляют меня, миссис Кирби. – Пристально смотрю на нее. – И им это сходит с рук, – добавляю, отчего ее брови ползут вверх.
– Камрин, извинись перед Грэйс.
– Но я не…
– Ты назвала ее обманщицей. Извинись, иначе пойдешь к мистеру Джордану.
Камрин скрещивает руки на груди, пронизывая меня убийственным взглядом.
– Извини.
– Что? Я не расслышала…
– Я сказала, извини. Теперь довольна?
Поворачиваюсь к Джексу.
– И?
Он похлопывает себя по груди и смотрит на миссис Кирби, чтобы та его спасла, но она кивает.
– Ты тоже, Джекс.
– Ах, черт. Ладно. Мне жаль, что ты шлюха.
– Джекс!
– Хорошо-хорошо. – Он прочищает горло. – Извини. Но если люди не хотят, чтобы окружающие замечали, как они одеваются, тогда, может, им не следует одеваться так, чтобы на них обращали внимание.
– Джекс, последнее предупреждение.
Он поднимает обе руки; я же сажусь на место, про себя смеясь над тем, как лицо Камрин приобретает интересный оттенок пунцового. Но я еще не закончила. Я сказала маме, что больше не буду прятаться, не буду молчать. Я не шутила.
– Знаете, немногое изменилось со времен Шекспира. Люди до сих пор не могут быть самими собой, не опасаясь того, что подумают о них другие.
– Хорошо, Грэйс, ты высказала свою точку зрения.
Звенит звонок; скрип парт по полу и звуки захлопываемых учебников заполняют кабинет. Я усвоила урок – лучше дождаться, когда толпа рассеется, прежде чем выйти самой. Собираю свои вещи, разворачиваюсь к двери и замираю на месте. Робин Нилсон и Кхатири Сони стоят передо мной. Робин кусает губу. Скрестив руки на груди и выпятив бедро вперед, готовлюсь.
– Что?
Робин поднимает руки.
– Ничего, ничего. Просто… это было здорово.
Мои брови взметаются вверх.
– Что было?
Она смеется, затем быстро замолкает, словно ее смех был заточен в подземелье и случайно вырвался наружу.
– То, как ты осадила Джекса, Камрин и даже миссис Кирби.
– Ты такая отважная, – добавляет Кхатири с нотками восхищения в голосе.
Моргнув, наконец-то киваю.
– Спасибо. – Я прохожу мимо них, но Робин останавливает меня, положив руку мне на предплечье.
– Мы тебе верим.
Учебник литературы выпадает из моих рук и шлепается на пол. Мне хочется схватить Робин и закружить ее по классу, как мама раньше кружилась со мной, а потом заставить ее подписать заявление, которое я могла бы растиражировать и опустить в каждый шкафчик, вычищенный мной на каникулах.
Улыбнувшись и кивнув, они уходят. Остальные мои одноклассники злобно смотрят или шепчутся, прикрываясь ладонями, только я едва замечаю их, потому что кто-то считает меня отважной.
Кто-то верит мне.
***
Раздается звонок на третий урок; в толчее школьников, спешащих вовремя добраться до своих кабинетов, я замечаю рьяно спорящих Зака и Йена. Йен встречается со мной взглядом, но ничего не говорит, так что я держусь поодаль. Прислонившись спиной к шкафчику, жду, пока они не расходятся в разные стороны, после чего выпрямляюсь, глубоко вздыхаю и приближаюсь к Йену, чтобы спросить, можем ли мы пообедать вместе позже.
– Не сейчас, Грэйс. – Он огибает меня и идет дальше. Что бы Зак ни сказал ему сейчас, это очень расстроило Йена, поэтому я заставляю себя не принимать его слова близко к сердцу. У него лицо бледное, слишком бледное, и, удаляясь, он обхватывает голову руками, как делал на прошлой неделе. Проклятье, надеюсь, Йен не мучается от очередного приступа головокружения или головной боли. У меня есть обезболивающее. Может, я дам ему пару таблеток на обеде. Вот только я больше не обедаю в кафетерии. Обычно упаковываю сэндвичи, пробираюсь тайком в библиотеку и ем там, читая какой-нибудь толстый учебник.