Очередной глоток рома, и тут я замечаю кое-что.
Большой осколок, с зазубренными острыми краями в центре луча света, словно на сцене.
Соблазнительный.
Поднимаю этот осколок, с минуту его поглаживаю, провожу им по коже. Он холодный и гладкий. Я понимаю: всего один взмах руки, и он ужалит. Будет больно. Однако вряд ли я почувствую себя хуже, чем сейчас, а когда все закончится, со мной тоже будет кончено.
Крепче обхватываю осколок, мой паспорт в свободу. Закрываю глаза, представляя это, представляя покой, конец боли, просто... конец. Сжимаю еще сильнее, и неровный край обнажает свои зубы. Мои руки дрожат. Дыхание перехватывает.
Нет.
Бросаю стекло, падаю на колени, накрываю ладонями лицо.
– Иисус Х. Христос, ты меня до жути напугала.
Свечу фонариком вокруг. Йен выходит на мою поляну. Может, Бог существует. Может – нет. Что-то привело Йена сюда как раз в тот момент, когда я готова сломаться, и я гадаю: он здесь, чтобы меня спасти или добить самому? Он недоволен – это ясно. В его глазах заметны тени, лицо напряжено. Поднимаю свою бутылку и пью, затем снова растягиваюсь на земле, прислонившись спиной к дереву.
– Что ты делаешь, Грэйс?
Я вскидываю брови на его до боли очевидный вопрос и не утруждаю себя ответом. Делаю новый глоток, чувствую, как выпивка прожигает себе путь к моему желудку. Несколько секунд спустя Йен забирает бутылку, тоже отпивает, морщась.
– Могу я присесть?
Я замираю. Я в своих крутых сапогах пью в лесу наедине с мальчиком, и он просит разрешения присесть? "Ты совсем из ума выжила?", – кричит каждая клеточка в моем теле, однако я немного смещаюсь в сторону, потому что все остальное уже не важно. Что Йен может сделать со мной, чего еще не делали? Он приседает на корточки сбоку от меня, тоже прислоняется спиной к дереву и передает бутылку обратно.
– Почему ты этого не сделала? – Йен подбирает мой осколок, бросает его подальше.
Я оплакиваю потерю, следя за его траекторией, и опять глотаю ром, когда стекло приземляется где-то за кустом.
Почему я этого не сделала? Чертовски хороший вопрос. Каким образом мне объяснить это? Я хотела. До сих пор хочу. Однако есть кое-что, чего я хочу сильнее. Нуждаюсь, словно в воздухе.
– У тебя в семье есть такой старый бюрз... брюж... – Я знаю это слово. Бросаю взгляд на бутылку. Ром действует быстро. Хорошо.
– Брюзга?
– Ага, он самый. Есть кто-нибудь, кто любит рассказывать, насколько тяжело им жилось в нашем возрасте?
Темные глаза Йена округляются на секунду, поэтому я понимаю, что несу полный вздор, но он подыгрывает.
– Ты имеешь в виду что-то вроде того, как им приходилось ходить в школу пешком в разгар зимы?
Именно. Я радостно киваю.
– Через сугробы по колено.
– Босиком, – добавляет Йен; уголки его губ приподнимаются.
– В гору.
– Туда и обратно, – произносим мы одновременно и смеемся, хотя длится это недолго – ну, потому что мы сидим в лесу, делая все возможное, лишь бы не обсуждать истинную причину, по которой мы сидим в лесу.
– Да, у меня дедушка такой, и, судя по всем признакам, папа станет таким же лет через пять.
Я качаю головой.
– У тебя просто замечательный папа.
Йен забирает бутылку.
– Ты встречалась с ним только раз. Поверь мне, его характер становится хуже.
– Нет, он правда замечательный. Он помог мне, когда один из домовладельцев позволил себе лишнего со мной.
Йен резко поворачивает голову.
– Эй, подожди-ка. Кто позволил себе лишнего? Когда это случилось?
– О, это было в тот день, когда Зак вытащил тебя пораньше из тренировочного лагеря шлюх. – Я шевелю пальцами перед ним, словно они наполнены силой всех этих потаскушечьих вшей. – Мы должны были пойти туда вместе, но ты бросил меня, чтобы потусоваться со своим бро. – Утаскиваю бутылку обратно, снова пью. – Мне бы хотелось, чтобы мой папа был похож на твоего. Он больше не заступается за меня.
– Еще как заступается. Я был рядом, когда он чуть не надрал задницу Джереми.
Я прыскаю со смеху.
– Это было легко. Но он не поддерживает меня, когда становится сложно. Кристи отменила мое приглашение на праздник в честь дня рождения моего брата. – Прижимаю ладонь ко рту. Я не собиралась это говорить. А теперь мне хочется вернуть свой осколок, но он исчез, как и все мои друзья.
– Не может быть. – Йен выхватывает бутылку из моих рук.
– Может. – Тянусь за ромом, но он держит его так, что мне не достать. – Кристи позвонила в воскресенье вечером, сказала, что организаторы из мини-зоопарка проворонили двойное бронирование, поэтому вечеринка отменяется, и попросила меня не приходить. Сегодня папа присылает мне сообщение, говорит, что хочет убедиться, не забыла ли я про вечеринку и не разочарую ли брата. Будто я на такое способна? – Я хочу еще рома, но Йен не отдает мне бутылку.