Сергей Катканов
Некоторые подробности из жизни драконов
Посвящаю одному юному поклоннику
драконов, который, конечно, себя узнает.
«Как тесен этот мир», — подумал Эол. Это была его первая в жизни мысль. Момент пробуждения сознания. Люди обычно не помнят свои первые мысли. А Эол помнил, причём отчётливо и ярко. Потому что он не был человеком. Он ещё не знал, кто он такой и откуда взялся, но сознание уже работало, рождая мысли, причём, весьма неутешительные.
Мир, в котором обрёл себя Эол, был совершенно безвиден. Он не имел формы и протяжённости, здесь не было ни света, ни цвета. Он был очень маленьким и тесным, этот мир. И Эол был здесь совершенно один. «С этим надо что-то делать», — подумал он и упёрся лапками в границы мира. Ничего не произошло. Тогда он упёрся, что было сил и… результат не замедлил сказаться. Его лапки куда-то провалились. Наверное, в другой мир. И тут же в его мире появилось немного света. «Всё не так уж плохо», — подумал он и продолжил свою активность, изо всех сил работая и лапками, и головой, и… что это у него за спиной? Неужели крылышки? Эта мысль очень развеселила Эола, хотя он ещё не знал, что такое крылышки и зачем они могут ему понадобиться.
И вот наконец от скорлупы того яйца, в котором он находился, почти ничего не осталось. Эол встал на лапы и осмотрелся. Перед ним стояли два удивительных существа — огромные, сверкающие, словно облитые жидким серебром. Они были такие красивые и добрые, что у Эола просто дух перехватило. Их глаза, смотревшие на него, переливались всеми цветами радуги. Это было море любви. И тогда Эол понял, кто они такие.
— Вы мои папа и мама? — нисколько не смущаясь, спросил он.
— Да, дорогой сыночек, мы твои папа и мама, — хором ответили его родители. Папин голос был низким и глубоким, а мамин звонким и высоким, но оба они были исполнены удивительной нежности. И Эол почувствовал к ним такую же нежность.
Некоторое время они любовались друг другом, а потом папа и мама, чуть приоткрыв рты, выпустили на него прекрасное золотое пламя, так что Эол оказался в самом центре двух скрестившихся потоков пламени. Было немного щёкотно и непривычно, но за несколько бесконечно долгих секунд внутри пламени Эол ощутил такую полноту счастья, к которой потом стремился всю жизнь.
— Дорогой сыночек, мы поздравляем тебя с первым причастием, — так же хором сказали папа и мама.
Так Эол, едва появившись на свет, узнал, что такое Любовь.
***
Эврар очень любил драконов. Когда он был ещё совсем маленьким и едва научился читать, в руки ему попала неизвестно откуда взявшаяся потрёпанная детская книжка про драконов. Он прочитал эту книжку и драконы сразу же очаровали его. Это были красивые, могучие и мудрые создания, подобных которым не было нигде в царстве пресвитера Иоанна. Откровенно говоря, в той книжке про драконов было мало дельного, так что трудно было понять, с чего Эврар сделал вывод о могуществе и мудрости драконов, и картинки там были довольно дурацкие, вряд ли способные вызвать восхищение драконьей красотой. Но почему-то Эврар увиделв этой книжке больше, чем в ней было, словно она послужила толчком, стронувшем некие пласты его души и, не дав почти никаких знаний, разбудила в нём те знания, которые он уже имел, с которыми он родился.
Эврар хотел узнать о драконах побольше. Он что-то слышал краем уха, что где-то на окраине их царства есть драконьи горы, а там в пещерах живут самые настоящие драконы, и будто бы они — воплощённое зло, но пресвитер Иоанн удерживает их в пещерах своей силой. Слухи эти были очень смутными, Эврар в них просто не поверил, но испытал такое чувство, как будто кто-то оклеветал любимого человека.
Спросив о драконах отца, он натолкнулся на полное равнодушие:
— Что тебе до тех драконов? Пресвитер никогда не позволит им нам вредить.
— Но, может быть, драконы — не такие уж плохие, с этим надо разобраться.
— «Не такого уж плохого» в нашем царстве полно, и даже очень хорошего предостаточно. За жизнь не перепробуешь. Какое мне дело до драконов?
— Но, может быть, ты хоть что-нибудь слышал о них?
— Слышал, что драконьи горы патрулируют рыцари. Больше так вроде ничего.
Отец Эврара был человеком очень простым, но дело было даже не вэтом, а в том, что подданные пресвитера Иоанна вообще не отличались любопытством. Они жили в царстве сбывшейся мечты, они имели всё, что могли захотеть, им больше ничего было не надо. Их невозможно было увлечь рассказами о том, что «где-то там всё по-другому», потому что «по-другому» для них означало «хуже». Их не волновали рассказы о каких-нибудь фантастических существах, потому что эти существа ничего не могли им предложить, и в том, чтобы увидеть их не могло быть ничего интересного, потому что и так всё вокруг было красиво. Подданные пресвитера не умели мечтать и, как правило, были не способны фантазировать. В их душах не было радостного ожидания Встречи с большой буквы. Они даже о встрече с Богом не мечтали, потому что Бог руками пресвитера и так уже дал им всё, тем исполнив свою главную функцию — давать.