И они будут, эти выигранные сражения, если в сердце каждого советского человека будет жить одна глубокая и горячая мысль, высказанная как-то большим писателем:
Называя те или иные произведения по четырем, как мне казалось, основным разделам, я вдруг почувствовал, что за пределами доклада остается немало интересных книг, которые по своей тематике не укладываются в прокрустово ложе избранной мною формы изложения. Я ничего не сказал о замечательных прозаических вещах одного из старейшин советской литературы — Николая Семеновича Тихонова, сохранившего, к счастью нашему, взволнованную молодость сердца, создавшего и выпустившего в свет в течение только последних лет пять превосходных вещей: «Война», «Зеленая тьма», «Длинный день», «Серый Хануман» и «Шесть колонн».
Особое внимание заслуживают новые романы «В стране синеокой» Н. Шундика, «Землетрясение» Л. Карелина, повесть С. Шуртакова «Возвратная любовь», основанная на документальном материале повесть Б. Дьякова «Годы молодые…», а также исторические романы Г. Серебряковой, Г. Гулиа, отличные рассказы С. Воронина, публициста В. Пескова, А. Медникова, В. Панова, В. Селюнина. Не говорил я и о творчестве большого отряда наших сатириков и юмористов. А у нас есть подлинные мастера этого жанра, такие, как Л. Ленч, М. Семенов, Б. Егоров, И. Шатуновский, С. Нариньяни, В. Санин, воронежцы В. Евтушенко и Е. Дубровин, сибиряк Ю. Самсонов и другие.
Следует сказать и о последнем романе В. Кочетова «Чего же ты хочешь?». Большой резонанс, сопровождавший появление почти каждой книги этого автора, вызывается, несомненно, тем, что писатель затрагивает актуальные и острые проблемы современной жизни.
И о новом его романе много спорят. Нередко мнения о нем диаметрально противоположны. Часть их сводится к тому, что В. Кочетов в этом своем произведении допустил немало огорчительных промахов, недостаточно глубоко подошел к явлениям, требующим более внимательного, осторожного и всестороннего художнического анализа.
Снижает художественную ценность романа и скоропись, чувствующаяся на многих его страницах, а также, пожалуй, и излишняя, раздражающая «прототипичность» некоторых образов, делающая отдельные сцены книги схожими со своего рода прямым репортажем из Дома литераторов.
При всем при этом читатель не может не принять политически нацеленной заостренности романа, его гражданской злободневности, пафоса борьбы, направленной в конечном счете на утверждение идей коммунистической партийности искусства.
Во всяком случае, в этом произведении, как и во многих других явлениях сегодняшней нашей прозы, могла бы спокойно и с профессиональным знанием предмета разобраться наша критика, но в этом случае она не проявила должной оперативности, надолго оставив читателя один на один с романом.
А вообще-то о нашей критике мне хотелось бы сказать несколько добрых слов. Что современно для современной критики в лучших ее образцах?