В ответ Гарри сунул руку запазуху и под восторженные аханья извлёк оттуда длинную-длинную, прехорошую, прекрасивую - волшебную палочку.
Ребятня так и взвизгнула. А потом кинулась спрашивать, а слушая - удивляться, и хлопать Гарри по плечам и спине, и говорить:
- Во даёт!
- Не может такого быть!
И до глубокого вечера не отпускала она мальчишку, пока тот не рассказал им всё - без единой утайки! А затем Гарри впервые скрестил с Неслабоками палочки, и впервые сказал взволновано их девиз. И отчего-то он вдруг подумал, что это всё - навсегда.
И вмиг - стал счастливым мальчишкой.
* * *
Следующим днём, где-то около полудня, Гарри действительно был возле кабинета зельеварения, как и обещал. Более того, он самостоятельно нашёл дорогу, что случилось с ним впервые - обыкновенно в подземельях он постоянно плутал. На пути ему встречались уже знакомые лица, многие с ним здоровались, многие улыбались и трепали его всей пятернёй; особенно любили Гарри старые привидения, самые старые, те, что были от основания Хогвартса. Они так и норовили увязаться за мальчиком и побеседовать с ним о жизни при смерти. Ох, как же Гарри это любил! Никогда в жизни ему не выпадало столько внимания, и чувство было ново и очень приятно.
Но вот он добрался, не заблудившись. Ничего не менялось в этом коридоре без окон, только зажигались и гасли факелы, строя из себя солнце. Гарри подошёл к двери и постучал.
Вначале ему никто не ответил. Наверное, прошла целая минута, прежде чем из-за двери выглянула довольная морда Синьора и оскалилась:
- Глядите-ка, пришёл, - сказал он, моргнув глазом. - А ты молодец!
Гарри расцвёл от такой похвалы, улыбнулся и тоже моргнул в ответ.
- Давай шустрее, заходи и делай, как договаривались, - и Синьор отодвинулся, пропуская мальчонку внутрь.
- А мне что-нибудь будет? - тихо спросил Гарри.
Макаронина снисходительно на него глянул, но произнёс только сомнительное:
- Лишь хорошее.
В классе на него уставилось несчётное количество глаз. Все они, любопытные, предвкушающие, таили в себе веселье. А ещё немножечко страха.
Ведь кто не боится Снейпа, верно?
Итак, они все сидели за партами и смотрели, а Гарри робко им улыбался.
Когда Сеньор тщательно прикрыл дверь, заведомо высунувшись в коридор и оглядевшись, и когда он встал перед мальчишкой, весь такой внушительный и полный решимости, Гарри - нужно это признать - захотел убежать поскорее. Но тут Макаронина вновь мигнул глазом и взял его за руку, словно маленького.
- Пошли, Мелочь. Минутное дело! Ты только не трусь.
Но Мелочь строптиво приросла к полу.
Из толпы учеников, тот самый рыжий в веснушках, несмело хихикнул:
- Он же малявка. Не сможет!
- Иди-иди, там ничего плохого, - подбодрила Гарри девчушка, сидящая рядом за партой.
- Всего лишь немного посмеёмся, - подбодрила ещё одна, издалека.
Но мальчишки уже заладили:
- Ой, не сможет!
- Не сможет!
- Откуда такая трусиха?
Гарри сильно сжал руку Синьора, а потом вдруг рванулся, на деревянных ногах направился к преподавательскому столу, на котором стояла склянка.
И тут:
- Клац! - дрогнула ручка и повернулась.
У Сеньора сердце - в пятки, у всех остальных перехватило дыхание, и дети в мгновение ока - быстрее, скорее! - все по своим местам.
Таким вот образом маленький Гарри и оказался под столом, вжавшись в ножку.
У Макаронины потемнело в глазах, когда он увидел торчащие ноги. Значительная часть Гарри всё-таки прикрывалась, к тому же, в таком полумраке, но стоило Снейпу сесть за свой стол - и всё, верная смерть, смерть в страшных муках.
Но вот грозный, высокий, пугающий преподаватель - уже в кабинете.
- Настой растопырника - это настой, который...
В своей обыкновенно манере начал Снейп прямо с порога, и никто даже пикнуть не смел - все послушно схватились за перья. Только Макаронина почему-то выводил не конспект, а страшные закорючки. И думал о Гарри.
В то же время сам Гарри ничуть о себе не думал. То есть он, конечно, боялся, но скорее не Снейпа, а того, что опять подвёл Неслабок.
"Вот так несправедливость!" - думал он про себя.
И украдкой глядел на то, что же творится в классе.
...Вдруг мантия за Снейпом привычно взлетела, и преподаватель направился вверх по ступеням, но не к кафедре, а - Великий Мерлин! - к столу.
- ПРОФЕССОР! - сам не свой взревел Макаронина и вскочил с места.
Северус от неожиданности споткнулся на полпути. Теперь Синьор знал, что будет сниться ему в кошмарах - вот этот недобрый взгляд.
- П-п-профессор... - повторил Макаронина осипшим голосом, тяжело дыша. - М-м-можно выйти?
"Нет, не то! Совсем не то!" - зазвенело у Синьора в голове, но было для этого слишком поздно.
Снейп медленно, опасно сложил руки на груди, запахнувшись в мантию. Его лицо было каменным, то есть абсолютно, и это предвещало только ужасные вещи.
Однако, когда Макаронина уже раздавал свои шоколадные лягушки наследникам и подписывал завещание, зельевар лишь сказал ему едко и тихо:
- Идите.
Макаронина шумно сглотнул... и сел обратно на место.
Брови Снейпа взлетели вверх, он наклонил голову, не отрывая опасного взгляда от ученика и с нажимом спросил:
- Мистер Ломан?
Тут Макаронина почти согласился, что и вправду не прочь посетить туалет.
Однако он сказал, едва ворочая языком:
- Не, я передумал, - и хлопнул своими испуганными глазами. А потом подумал немножко и прибавил очень вежливо: - Но спасибо.
Подумал ещё.
- Большое, - и закончил Синьор, наконец.
Словно размер "спасибо" мог что-нибудь изменить.