В. Евгеньев-Максимов
НЕКРАСОВ
1946
Гравюры на дереве Э. Будогоског0
Евгеньев-Максимов Владислав Евгеньевич
М., «Молодая гвардия», 1946
НА ВОЛГЕ
О Волга!.. Колыбель моя!
Любил ли кто тебя, как я?
О предках Некрасова сведения разноречивы и скудны. Одно достоверно: к началу XIX века дворянский род Некрасовых обеднел и захирел. Причина этого — в разгульной жизни и вызываемых ею огромных тратах. Особенно подорвало род Некрасовых страстное увлечение многих его представителей карточной игрой. «Предки наши, — рассказывал отец поэта в кругу своей семьи, — были богаты. Прапрадед ваш проиграл семь тысяч душ, прадед — две, дед (мой отец) — одну, я — ничего, потому что нечего было проигрывать, но в карточки поиграть тоже любил». Нельзя отрицать налета легендарности на этом и подобных ему рассказах. Тем не менее совершенно игнорировать их было бы неправильно.
Гораздо достовернее и обширнее сведения о родителях поэта, главным образом об отце — Алексее Сергеевиче Некрасове. В молодости он служил офицером в одном из егерских полков, расположенных в Юго-западном крае. Там же он женился на Елене Андреевне Вакревской, дочери помещика средней руки, там же (в одном из местечек Подольской губ.) 22 ноября (4 декабря) 1821 года родился у четы Некрасовых сын Николай.
В 1824 году Алексей Сергеевич вышел в отставку и вместе с семьей переехал на жительство в свою родовую вотчину — сельцо Грешнево, Ярославской губернии.
Отец поэта представлял собой довольно яркую фигуру крепостнической эпохи.
Достаточно вспомнить хотя бы те отзывы о нем, которые содержатся в целом ряде стихотворений его сына. Впервые образ Некрасова-отца мелькает в стихотворении «Псовая охота», дальнейшую же обрисовку получает в «Родине», «Несчастных» и в поэме «Мать».
В «Псовой охоте» я особенно в «Несчастных» изображена, преимущественно, внешняя обстановка жизни Алексея Сергеевича. Его времяпрепровождение в основном распределялось между охотой (когда, пользуясь отсутствием барина, спешил «забыться раб довольный») и следовавшими после охоты попойками.
«Угрюмый невежда» и «губитель» кроткой и прекрасной жены, развратник, превративший свой дом в дом «крепостных любовниц и псарей», насильник, который «всех собой давил» и мог свободно дышать среди «гула поделенных страданий», созданных им же, — таким представлен Алексей Сергеевич в стихотворении «Родина».
В поэме «Мать» краски как будто смягчены, и негодующее отношение сохранено лишь в некоторых выражениях: «красивый дикарь», «умеет ли он имя подписатьь?», семьянин, не чуждый девиза «любить и бить», причем эти слова вложены в уста матери Елены Андреевны Некрасовой, тщетно убеждавшей свою дочь порвать с деспотом-мужем. От себя же поэт говорит об отце в следующих словах, обращенных к матери:
«Мрак» этот временами рассеивался:
Однако борьба продолжалась целых «двадцать лет» и в такой мере надломил физические и нравственные силы матери поэта, что ей только и оставалось «тихо умереть»…
Не приходится сомневаться, что портрет Некрасова-отца, воссозданный творческой кистью сына, — в основном верен своему оригиналу. Это подтверждается также и воспоминаниями крепостных некрасовской вотчины.
По словам грешневского старосты Ераста Максимовича Торчина — А. С. Некрасов был очень скупой и прижимистый помещик: с крестьянами обходился жестоко — часто посылал их на «девятую половину», т. е. на порку; после смерти жены, иногда укрощавшей его дикие порывы, завел себе несколько любовниц…
«Нечем мне барина хорошим помянуть, — говорил автору этих строк другой грешневский старожил, Сергей Семенович Полянин[1] — Сколько битья-то этого мне вытерпеть пришлось! И за что бил-то? Письма мне диктовал, а я еще мальчёнком был, грамоте не больно знал; напишу что-нибудь не так, — сейчас и примется гвоздить. А то раз собаке его нечаянно ногу отдавил, — на конюшню послал; там били меня так что едва жив поднялся. И считали еще, что со мною барин милостиво обошелся, — нужен ведь я ему был, — другого дворового за ту же вину в солдаты отдал. Умирать стану — «милостей» его не забуду. Волосы-то на висках, — за виски он меня драл, — недавно только выросли, да и то редкие такие»…
1
Полянин — последний на остававшихся в живых бывших дворовых «Некрасовщины», — скончался в 1913 году.