Вера в народ никогда не покидала Некрасова. Предвидя революционное обновление России, он ввел в поэму образ «парадного заступника» Гриши Добросклонова — символ подымающейся на борьбу страны. В этом образе воплотил он черты близко знакомых ему революционеров-демократов и просветителей 60-70-х годов, не без умысла придав герою известное сходство с Добролюбовым. И того и другого отличают ясность жизненной цели, сознание нераздельности судьбы своей и народной, мечта о благоденствии всего крестьянского мира:
Так говорит Григорий своим землякам, и слова его идут «из сердца самого». Есть много и других подтверждений того, что Некрасов думал о Добролюбове, когда рисовал своего Григория. Он также происходит из духовного звания (сын дьячка, семинарист), также склонен к самоотверженности и самоотречению, также пишет стихи-песни, в которых выражает свои заветные мысли. Поэт называет его «русским юношей» (как называл Добролюбова) и относит к числу сынов Руси, «отмеченных печатью дара божьего». Будущее Гриши в поэме тоже обрисовано как бы по Добролюбову: «Ему судьба готовила Путь славный, имя громкое Народного заступника, Чахотку и Сибирь».
Именно с Гришей Добросклоновым, в котором нельзя, однако, видеть только черты Добролюбова, связаны светлые тона последних страниц поэмы, где на смену прежним, унылым и мрачным, появляются «новые песни», «добрые песни». В них устами Гриши выражены заветные некрасовские мысли о народе, о его грядущем освобождении («Сбирается с силами русский народ и учится быть гражданином»), мысли о родной Руси — убогой и обильной, могучей и бессильной, Руси, которой поэт посвятил стихи, исполненные революционного пафоса:
Эти строки увенчивают все огромное здание поэмы, более того: написанные в конце жизни, они как бы увенчивают и все некрасовское творчество, подводят итог размышлениям поэта о родной стране и ее исторических судьбах; здесь же заключен и ответ на вопрос, в чем «тайна довольства народного» и какая дорога ведет к нему.
Благодаря этим стихам удивительным образом получилось так, что незаконченная поэма оказалась композиционно завершенной: Гриша Добросклонов — это и есть тот счастливец, которого долго искали странники. Иначе вряд ли можно понять следующие вслед за песней «Русь» финальные строки поэмы, — в них воспет юноша, решивший стать «народным заступником» и в этом нашедший свое счастье:
Так закончилась поэма «Кому на Руси жить хорошо» — великая национальная эпопея, подлинная энциклопедия русской народной жизни XIX века, в которой жизнь многомиллионной массы российского крестьянства впервые стала достоянием высокого искусства.
Образ интеллигента-пропагандиста, горячо преданного народу и тесно связанного с крестьянской средой, не случайно занял видное место в некрасовской поэме. В нем нашли развитие те черты русского деятеля, революционного просветителя, какие Некрасов запечатлел в разные годы, создавая портреты своих великих современников — Белинского, Добролюбова, Чернышевского (в стихотворении «Не говори: «Забыл он осторожность!..»), Писарева, Шевченко. С другой стороны, в образе деревенского интеллигента воплощены» важнейшие особенности времени — середины 70-х годов, когда крепло движение революционного народничества, когда Некрасов внимательно следил за начинавшимся «хождением в народ».
Образ Гриши Добросклонова был задуман и родился именно в этой атмосфере; Гриша отличался от большинства реальных участников движения только тем, что он вырос в деревне и вел пропаганду среди земляков; он был для них своим человеком и потому пользовался большим доверием, чем неизвестные пришельцы из города. Такие, как Гриша, были менее доступны для преследований, чем городские агитаторы. Недаром в одном из черновиков «Пира на весь мир» крестьяне упоминают «барина-странничка», участь которого была типична для многих других участников «хождения в народ»;
Некрасов отдавал должное «хождению в народ», каким он его знал, общаясь со многими лицами, близко стоявшими к народническим кругам. До него доходили сведения о неудачах этого движения, об арестованных революционерах (например, в письме к Елисееву от мая 1875 года Некрасов сообщает об агитаторах, привлеченных к суду за распространение в народе литературы, возбуждающей к восстанию). Зная все это, он не только сочувствовал участникам «хождения в народ», но преклонялся перед их самоотверженностью. Он был недоволен тем, что Тургенев в романе «Новь» не сумел с должной полнотой и объективностью осветить, может быть, самую острую политическую тему эпохи. Пыпин, сидя у постели больного Некрасова, записал его слова об этом: «Тургенев не достиг своей цели… Все-таки люди были крупнее (первые), да и хождение в народ — недосказано, оно бывало не так глупо».
В стихах середины 70-х годов Некрасов стремился поддержать дело и дух революционной интеллигенции, звал ее к подвигу, доказывая важность и необходимость пропаганды среди крестьянства. Зная глубоко жизнь деревни и настроения крестьянина, он в «Пире на весь мир», в главе «Странники и богомольцы», ручался этим своим знанием, что «душа народа русского» есть самая добрая почва, которая ждет своего сеятеля: «О сеятель! приди!..»
Здесь — прямая связь с умонастроением передовой молодежи, стремившейся в деревню будить народ, просвещать крестьянство. К ней же, ко всей народнической интеллигенции, обращены стихи, так и названные «Сеятелям», с их знаменитым призывом: «Сейте разумное, доброе, вечное». Стихи написаны тогда же, в 1876 году, в разгар освободительного движения, роста революционных кружков и организаций; очевидно, что понять их подлинный смысл можно только на этом фоне.