В воспоминаниях современников говорится, что Менцов много занимался репетиторством[89]. Менцов был подвержен пьянству, отчего и умер в 30 лет. Он также был карточным игроком. Воспоминания современников сохранили свидетельства о его внешнем виде: высокий, плотный, заикающийся, с копной рыжих волос[90], он носил «изысканно неопрятный костюм»[91]. Портрет схож с тем, что отразил Некрасов.
Не исключено, что Некрасов предпринял несколько попыток выучиться латыни. В числе его учителей мог быть Менцов, теоретически – он мог предоставить ученику кров, и этот кров мог быть менее устроенным, чем у Успенского.
Этот эпизод биографии можно предположительно датировать. Датировка, во-первых, не должна противоречить документально установленным фактам, во-вторых, должна охватывать относительно протяженный временной промежуток.
Первым таким промежутком становится время после расставания Некрасова с Д. И. Успенским и до встречи с К. А. Данненбергом. Время расставания в «Летописи» датировано сентябрем или началом октября (Летопись I: 47)[92]. Адрес Успенского указан Некрасовым как его место жительства в прошении на имя ректора университета о приеме его вольнослушателем от 4 сентября 1839 г. (XIII-2: 310, 430). Таким образом, Некрасов съехал от Успенского не ранее 4 сентября. Встреча с Данненбергом в «Летописи» датирована серединой октября (Летопись I: 48) на основании специальной статьи
B. Э. Вацуро[93]. В промежуток между 4 сентября и серединой октября укладывается проживание Некрасова на Васильевском острове с договоренностью о цене за месяц (Летопись I: 47).
Более весомым видится другое предположение о времени возможного проживания Некрасова у Менцова. Некрасов расстался с Данненбергом предположительно в мае 1840 г.[94], а 24 июля 1840 г. указал в прошении о допуске к вступительным экзаменам в университет, что проживает на Свечном пер., в доме купца Щанкина. В «Летописи» эти два адреса указаны один за другим, без промежутка (Летопись I: 64)[95]. Логично предполагать, что попытка подготовиться к вступительному экзамену по латыни пришлась именно на этот временной промежуток. Предположение подкрепляется тем фактом, что на экзамене Некрасов получил по латыни тройку (Летопись I: 66), дважды вопреки свидетельству поэта: «Латинист Фрейтаг был очень строг, но и он с латыни поставил мне 5» (XIII-2: 47). Согласно опубликованным С. А. Рейсером ведомостям, в 1839 г. латынь и имя Ф. К. Фрейтага не упоминаются, а в 1840 г. оценку 3 на экзамене по латинскому языку Некрасов получает у Э. Е. Шлиттера[96]. О. В. Ломан полагает, что «латинист Д. И. Успенский все же чему-то научил своего пытливого ученика и постояльца»[97]. Однако после расставания с Успенским прошло около десяти месяцев, занятых для Некрасова напряженными поисками заработка.
Предположение об участии Менцова в судьбе отмеченного им молодого поэта Некрасова в качестве учителя латыни с мая по июль 1840 г. не опровергается ни документально подтвержденными, ни апокрифическими адресами проживания Некрасова в этот период и по протяженности допускает суждение: «пил запоем по нескольку недель <…> Две, три недели учит очень хорошо, там опять запьет» (XIII-2: 47)[98]. Недостаточная же подготовленность Некрасова по латыни легко объяснима не только его ссылкой на запои учителя, но и его плотной занятостью в литературно-театральном мире.
Высказанные предположения связывают и дополняют представление о личных и литературных отношениях поэта в 1839–1840 гг. с авторами первых критических отзывов о его стихах.
Таким образом, к ряду критических высказываний Менцова о Некрасове прибавляется второй его отзыв о сборнике «Мечты и звуки», опубликованный в «Библиотеке для чтения» без подписи.
Авторство всех выявленных на сегодняшний день рецензий на сборник установлено.
§ 3. Рецензии на сборник «Мечты и звуки»
По признанию Некрасова, принятому некрасововедами за основу, неуспех сборника стал переломным пунктом в его творчестве, когда он «перестал писать серьезные стихи и стал писать эгоистические» (XIII-2: 58); «отказался писать лирические и вообще нежные произведения в стихах» (XIII-2: 47). Общий обзор критических отзывов также представляет собой некую отправную точку в динамике персональных оценок Некрасова и в осмыслении русской критикой текущей литературы, в которой деятельность Некрасова становилась все более заметной. Он также позволяет наблюдать соотнесенность индивидуального творческого пути Некрасова с критическими оценками современников.
89
«В свободное время, Ф. Н. Менцов приготовлял бедных молодых людей в разные учебные заведения, – и эта черта делает особенную честь сердцу Менцова, – приготовлял необыкновенно быстро, и приготовленные им поступали всегда в числе первых; это обстоятельство делает особенную честь методе его педагогики» (СО. 1852. Кн. IX. Смесь. С. 46).
90
СПбВед. 1848. № 30; ЛГ. 1848. 12 февр.; Ведомости Петербургской городской полиции. 1848. 24 марта;
92
Ср.:
C. 45–48, 162;
95
С. А. Рейсер определяет временные промежутки с большей предположительностью
98
Тем не менее, и в этом случае необходимо помнить о характерных смещениях хронологических границ в автобиографических записях и устных высказываниях Некрасова. См.: