Наконец, когда ты вдоволь нагрезилась и выплакала все слёзы, до тебя дошло, что же всё это время происходило. И теперь, словно религия, от которой вы оба отвернулись, когда она обманула ваши ожидания, ты пришла без ответов, чтобы спасти Кевина от него самого. Но, возможно, в процессе, спасёшься и ты.
Диди слегка подталкивает тебя локтем, и ты следуешь за ним прочь от безопасности бара вдоль внешних углов помещения. Ты идёшь сквозь толпу, руки тянутся, чтобы коснуться тебя, но нащупывают вместо плоти материю. Ты улыбаешься, довольная, что разрушила их ожидания. Но затем одна рука раскрывает твою тайну и червём пробирается под ткань, под блузку, под бюстгальтер, тело плотно прижимается к твоему, двигается нога в ногу за тобой следом, костлявые пальцы щипают тебя за сосок в такт пульсирующему биту, заставляют тебя откинуть голову, раскрыть рот, и снова чёрная река вливается в тебя...
- Ну вот, мы пришли, куда надо, - говорит Диди.
Рука исчезает, оставив после себя жар в соске и холод в теле.
Диди открывает дверь и входит. Ты вступаешь в ледяной храм, по обе стороны от тебя - подсвеченные гроты. Ты идёшь по проходу мимо этих "комнат". В левой - мужчина, подвешенный за запястья и голени. Четыре обнажённых помощника забривают ему голову, удаляют воском волосы с тела, выщипывают брови и волосы вокруг ануса... В правой режут скальпелем голое тело безволосой женщины - достаточно глубоко, чтобы появилась кровь, но недостаточно, чтобы нанести постоянное повреждение. Eё плоть - холст, испещрённый крошечными чёрточками, изо рта вырываются низкие чувственные мольбы о пощаде... Бесполому существу очень-очень коротко обрезают ногти на руках и ногах, опаливают ресницы, срезают омертвевшую кожу со стоп... Ты наклоняешься, чтобы заглянуть за небольшую дверь и видишь, как истекают потом три бледных, щуплых тела, распростёртых на полках из светлого дерева, в то время, как помощник плещет воду на дымящиеся камни... Ещё один грот - женщина, засунув пальцы в рот, одновременно блюёт, мочится, срёт и истекает кровью из вагины...
Все эти миры ты уже видела в том или ином виде, и тебя это не шокирует. Ты всю свою жизнь знала, что избавление тела от всего ведёт к очищению, к одухотворённости. Любая из основных религий подкрепляет важность этого. Культура, в которой ты существуешь, молится о разрушении плоти.
В конце этого коридора боли и унижения - дверь с вогнутой белой стрельчатой аркой над ней. Диди открывает дверь, и ты понимаешь, что где-то по пути сюда он сбросил остатки одежды. Ты поднимаешься по трём ступенькам на этот алтарь обновления.
Святилище сияет яркими, как звёзды, огнями. Здесь всё лишено цвета и запаха, всё чистое и неиспорченное: стены, пол, больничная каталка, простыня на ней. Бездвижно, словно сама смерть, лежит болезненного вида женщина в окружении тощих безволосых существ, на которых из одежды лишь белые латексные перчатки и молочного цвета резиновые ботинки.
Диди прикладывает палец к губам, и ты, не отрываясь, смотришь в его влажные глаза, понимая, что они напоминают тебе чёрный жидкий огонь. Его тело - худое, костлявое - мертвец, не желающий умирать. Твоя вагина сжимается.
Занимательный аттракцион, но ты напоминаешь себе о цели путешествия. Пульсирующее техно здесь на порядок тише, позволяя тебе думать. Кевина тут нет. Ты поворачиваешься, чтобы выйти.
- Фрэн?
Голос опутывает тебя паутиной слабости. Ты оборачиваешься к каталке - вялая, похожая на труп фигура поднимает череп. Неестественно светлые глаза - они знакомы тебе - всматриваются в твои из глубин глазниц, будто маня.
- Кевин?
- Я теперь Фрэн, - говорит он тебе, и твоё тело содрогается от этого утверждения. - Ты нужна мне для преображения.
Это действительно Кевин, или то, что от него осталось. Ты идёшь к передней части каталки, будто к изголовью гроба. У Кевина нет волос, бровей, ресниц, ногтей. Его тело покрыто бледными стежками, словно он - много раз латанная тряпичная кукла.
- Что... с тобой происходит? - спрашиваешь ты.