МакЛохлану свело горло и внезапный, пронизывающий холод сковал все тело. Последнее, на что хватило сил, это закрыть голову руками.
Фелиция МакЛохлан, диктуя с больничной койки свою последнюю волю, потребовала, чтобы ее тело кремировали. Майк, все еще не забывший оккультные лекции, был тому ярым противником. Он искренне считал, что некоторое время душа остается связанной с телом, а поэтому страдания мертвого тела могут принести боль душе. Когда он сказал об этом отцу Кассиусу, тот чуть было не предал его анафеме. Помирились только после похорон.
Этот случай всплыл в памяти не ради забавного совпадения. (Из недавнего разговора стало понятно, что отец Кассиус полностью перенял оккультное мировоззрение "раннего МакЛохлана"). Нет. Просто накатила ниоткуда тщательно забываемая досада. Досада от того, что последние дни он не смог провести в мире с единственным любящим его человеком. Перед сожжением это было, пожалуй, главным, о чем стоило сожалеть.
Ни огня, ни дыма. Только уходящий холод и удивленные возгласы толпы, сквозь которые прорезывался тренированный голос отца Кассиуса.
- Не трогайте! Подождите! Это я! - махал он руками, подбегая к трибуне суда.
- Отец Кассиус! - рявкнул Последний Президент, одним звуком своего голоса заморозив толпу. - Вы тоже со справкой о невменяемости? Кто позволил вам отключить Живой генератор?!
- Я... - еще не отдышался священник, - я готов понести любую ответственность! Но у меня есть доказательства, что вы не имеете права распылять этого гражданина!
- А я снимаю свою кандидатуру защитника! - встрял адвокат. - Я все доказательства предъявляю вовремя!
- Откройте ящик! - приказал священник судебным исполнителям. Президент кивнул.
Отец Кассиус выдернул из-под бессознательного МакЛохлана подписанный свиток, удостоверился сам и, гордо подняв бумагу над головой, передал Президенту.
Судьи знакомились с документом. Так прячут улыбки подростки в школе, передавая друг другу на уроке порнографическую картинку. Передавали молча. Один только адвокат, возвращая бумагу Президенту, громогласно заявил:
- Я надеюсь, что мое заявление об отводе кандидатуры защитника было должным образом занесено в протокол!
МакЛохлана, все еще оглушенного, вынесли с Живой зоны под руки два дюжих охотника.
- Я хочу попросить прощения у подсудимого за некорректную работу Живого и Мертвого жюри! - вытирая слезинку из угла глаза, произнес Президент. Толпа замерла, ловя каждое слово. В наступившей тишине особенно громко сгорели мухи, влетевшие в Живую зону, пока был отключен генератор.
- Его заявление с просьбой о помощи в добровольном распылении над Большим каньоном будет принято к делу и удовлетворено в полном объеме!
Толпа выдохнула. Такого они еще не видели.
- Его нельзя в каньон! - в еще не разрушенной тишине кричала Синди, прорываясь к трибуне. - Он невменяемый!
Подлейший из Киллголеймов не пускал ее дальше.
- Конечно, невменяемый! - позволил себе улыбнуться президент. - Заодно и подлечится!
- Я поздравляю тебя, сын мой! - торжественно и величаво перекрестил МакЛохлана отец Кассиус. - Теперь твоя душа имеет все шансы на спасение! Этот поступок... У меня перехватывает дыхания от восхищения!... Это лучшее, что ты сделал в своей жизни!
- Какой каньон?! - МакЛохлану, наконец, удалось подобрать челюсть, чтобы слюна больше не текла. А еще он усилием воли сделал так, что два отца Кассиуса слились в одно расплывчатое изображение.
- Не просто каньон, сын мой! Святое место, отмеченное благодатной печатью господа нашего! Единственное место на этой грешной земле, где умирают навсегда! - ликовал отец Кассиус. - А величие твоего поступка состоит в том, что ты указал единственно верный путь пастве господней! Прощай, святой человек, ибо сегодня же ты будешь у чертогов господних, потому что подвиг твой равноапостольный! Прощай! И авторучку мою, верни, пожалуйста.
- Какую...
- Извини, но мне ее подарил кардинал Марчелло...
- Какой Кардинал?! Какая ручка?! Подонок в рясе, ты понимаешь, что ты сделал со мной?!! Зачем ты меня убил?! - почти порвал связки удерживаемый МакЛохлан, пока рот ему не заткнула жутким, во всю пасть, поцелуем подбежавшая Стиша. От этого "поцелуя" Майк испытал больший шок, чем при втором пробуждении в гробу, и просто упал на бетон, даже охранники не удержали.
- Убери от меня руки! - пинала Стиша ногой судебного пристава, лежа на МакЛохлане - Я его любовница! Я ему пожрать принесла!
- А ты молчи, молчи пожалуйста! - шептал Майку на ухо ее чревовещательский голосок, откуда-то с правого плеча.
- Я прощаю тебя сын мой... - грустно перекрестил их отец Кассиус. Прощаю и отпускаю все грехи твои, ибо не ведаешь, что творишь... Прости меня, если сможешь... И ты, господи, тоже прости...
МакЛохлан не слышал.
- Я последние трусы продала, чтобы ему жратвы купить! - орала Стиша, которую пытались оттащить охранники.
- Ни в коем случае не выкидывай этот пакет! - шептало, между тем ее правое плечо. - Отдаю самое дорогое, что у меня есть!
Пришедшие на помощь Живые охотники Стишу от Майка таки отодрали, а самого МакЛохлана безо всякого уважения забросили в люк какого-то мусоровоза.
- Ты меня очень повеселил! - раздался в голове знакомый голос. - Я даже рад, что судьба выбрала именно тебя в качестве моего врага! Это удивительно, но за такое короткое время тебе удалось показать мне лица других моих врагов, о которых я раньше даже не догадывался! Не спеши ругаться, или давать необдуманные ответы! Я отключаюсь, ты задал мне много работы!
Ответить МакЛохлан не успел. Снова открылся люк и стеклянный гроб с тлеющими останками Грегори Киллголейма упал ему прямо на ногу. Сломанная нога срослась еще до того, как мусоровоз поднялся в небо, но неприятное ощущение осталось.
О Большом каньоне у МакЛохлана были отвратительные воспоминания. Именно этой межягодичной складке матушки-земли он был обязан своим... Впрочем, по порядку.
Маленький МакЛохлан только первый год ходил в школу. Мать семейства каждые выходные устраивала обширную развлекательную программу, чтобы вернуть в семью отца. Он как раз вернулся с повинной после многолетнего круизного запоя, начавшегося как деловая поездка.
В тот, памятный раз, поехали именно в Большой каньон. А как же - чудо природы! Такая высота! Капля камень точит и прочие скучные банальности.
К папаше, вместе с трезвым взглядом на мир, вернулась и вся мерзость его характера. А Майкл уже в те молодые годы требовал регулярного посещения психотерапевтической группы. Папаша имел по этому поводу особое мнение и не боялся его высказывать. Так что вопрос об отправке малолетнего раздолбая Майкла в закрытую военную школу уже несколько раз заставлял материнское сердце обливаться кровью.
Если бы Майк просто помочился с огромной высоты...
Нелюбовь к журналистам в их семье имела веские основания. Писающий МакЛохлан появился во всех выпусках новостей.
Дело в том, что на отвесной стене в этот злополучный день занималась экстремальным альпинизмом какая-то эпатажная кинозвезда. А тут Майки со своей малой нуждой. Оператор просто перевел объектив камеры на пару сантиметров вверх и картинка получилась - загляденье!
Жизнь актеру спасла обычная веревочная страховка, так что до суда дело не дошло. После этого случая кинозвезда снялась во всех роликах шампуней и мыла. А Майк поехал учиться ходить строем.
Теперь проклятый Майклом Большой каньон должен был стать его вековечной могилой.
МакЛохлану не впервой было осознавать, что в скором времени он может умереть, причем умереть навсегда. За последние дни это чувство даже успело набить оскомину. Вечный страх разрешился фарсом и оставил после себя пустоту, утонуть в которой при жизни было страшнее, чем гримасы поистрепавшегося пугала смерти.