– Добрый, Александра Николаевна. Пришел сказать спасибо, что заступились за меня. Без вашего слова до Нового Года вздернули бы обоих, меня и горбуна.
– Я сделала то, что считала правильным.
– Спасибо... Просьба у меня есть. Личная.
Девушка обхватила руками себя за плечи и напряженно подалась вперед:
– Чем могу помочь?
– Герасим плох. Совсем плох. В центральной земской больнице. Ноги в труху перемолоты. Врачи местные думают об ампутации. И прогнозы дают один другого хуже... У меня надежда только на вас и ваш талант. Вы солдатиков в пустыне из-за грани возвращали. Не могли бы и сейчас посодействовать?
Подумав несколько секунд, Сашенька обернулась к подошедшей горничной:
– Варвара, подай мою шубу и шапку. Сапоги у печки стояли.
– Да, Александра Николаевна.
После возвращения из пустыни младшую Найсакину вся челядь называла исключительно по имени-отчеству. Быстрее родных ощутили, что веселушка-хохотушка навсегда уехала, а вернулась вполне себе взрослая и самостоятельная женщина, которая просто выглядит слишком молодо для прожитых лет.
– Коляска ждет. С вашего позволения, я пока туда пойду, чтобы дом зря не выхолаживать, – поклонившись, Сергий спустился к очищенной от снега дорожке.
Закончив одеваться, Сашенька привычно проверила револьвер в сумочке, чмокнула сестру в щеку, помахала родным и упорхнула в ночь.
Удивленно посмотрев на задумчивого супруга, Нина Августовна подошла к двери и через покрытое изморозью окошко посмотрела, как по улице уезжают три коляски.
– Елена, можешь сказать, кто это приходил? Я ничего не понимаю.
– Сашу вызвали в госпиталь, к тяжелому больному.
– Сашеньку? Но она даже еще не начала учиться в университете! Даже документы туда не успела отдать!
– Это не помешало ей самостоятельно оперировать в Сахаре. Мама’, я знаю, что это тяжело. Но придется привыкнуть. Теперь у тебя две взрослых дочери. И с этим ничего не поделать.
Пройдя на кухню, Елена достала из шкафчика успокоительные капли и начала аккуратно отсчитывать нужную дозу, добавляя в чашку с водой. Отец заглянул следом, посмотрел на дочь, затем убедился, что жена уже поднимается наверх и вряд ли услышит разговор:
– Что стряслось, ты совершенно бледная? Кто это приходил?
Выпив смешанное лекарство, мастер управления эфиром совершенно серьезно ответила:
– Это приходила сама Смерть. И она попросила, чтобы Сашенька помогла спасти жизнь обреченному... Мне в последние дни кажется, что в газетах написали про Африку не всю правду, а только крохотную часть. Сотую. Или тысячную. И мы никогда не узнаем, что там было на самом деле...
Госпожу зауряд-прапорщика Макаров увидел только на следующее утро. Сначала он привел Сашеньку к Герасиму. Горбуна знобило, некромант промокнул куском марли пот на лбу товарища и прошептал, сжав ему руку:
– Держись, друг. Мы рядом. Все будет хорошо. Не вздумай меня бросать одного. Дел полно, люди в нас верят. Павшие в Сахаре не простят, если сдадимся.
Герасим слабо улыбнулся в ответ:
– Выкарабкаюсь, Сергий. Лекарка наша здесь, она поможет. Она нам всегда помогает. Я ей верю, как и тебе. Справимся...
После чего Макарова попросили не мешаться под ногами, и он вернулся в коридор. Сообщил остальным, что в данный момент ни в чьих услугах не нуждается и присел на лавочку. Там его и сморило. Спал сидя, умудряясь настороженно прислушиваться к любым ночным звукам. Больница находилась под патронажем детинца, поэтому чистили от любых темных эманаций регулярно. В помощи некроманта явно не нуждались. Поэтому несмотря на полудрему, парень смог немного отдохнуть и набраться сил. Кроме того, он за прошедшие несколько часов впервые ощутил, что наконец-то свободен и может жить дальше, как и планировал.
Услышав, как скрипнула дверь, Сергий встряхнулся и поднялся навстречу вышедшей девушке. У Сашеньки залегли темные круги под глазами, но стояла она твердо и смотрела на подошедшего Макарова с усталой улыбкой:
– Все нормально с ним будет. Основные проблемы мы заморозили, будем чистить без спешки. Княже четырех лучших городских целителей предоставил, поэтому уже через две недели Герасим сможет в каталке на первую прогулку выбраться. И к концу января сам пойдет. Еще спину ему чуть поправят. Полностью восстановить не получится, слишком много лет с травмы прошло, но и совсем горбиться перестанет.
– Мы тебе должны по гроб жизни.
– Будем считаться, кому кто и чем обязан? Ты меня трижды спасал, как минимум. Но если уж речь зашла об этом... Когда Герасиму будет можно на прогулку, жду вас обоих в гости. Ко мне домой. Возражения не принимаются.