Все. Оказывается, драться ни с кем не нужно. Покрывать себя славой и ходить в атаку – тоже. Значит, и орденок-другой не перепадет. Рутина, проверка караулов, медленная попытка из глиняных мазанок сделать подобие крепости. И регулярные отписки из Эль-Увайната: “К сожалению, сегодня принять вас не можем, очень заняты”. Когда, наконец, пришло приглашение на торжественный ужин, Кобяков собственным глазам не поверил. Но отослал с утра грузовик для подготовки инспекции, затем запасся водой и выдвинулся следом. Чтобы через два часа проклять все, что можно. Да, он помнил о плохой дороге и о том, что на место доберется только завтрашним утром. Или в обед. Или даже вечером. Два дня на дорогу в один конец. И это не пешком – на машине! Но бесконечная жара, песок, ямы на каменистой тропе испортили и без того паршивое настроение. Поэтому в дурацкую деревню майор приехал в крайне скверном расположении духа.
Эль-Увайнат Кобякова не впечатлил. Мало того, что он был намного меньше того же Марзука, который хотя бы формально можно считать городом. По меркам Африки, разумеется. Так и внешний вид кривых хибар не радовал. Редкие каменные заборчики высотой по колено, сложенные из булыжников. Вечная бурая пыль вперемешку с песком, покрывающая все вокруг. Выгоревший до белизны брезент, натянутый в подобие кособоких тентов вдоль главной улицы. И тонкая шеренга солдат в серой форме с пятнами пота. Те самые пластуны, как воевавшие в составе разгромленной роты, так и приехавшие позднее для оказания помощи.
– Ваше высокоблагородие! Личный состав добровольческой роты построен для смотра! – подскочил приехавший раньше адьютант.
– Кто у них старший? – буркнул в ответ Кобяков. Под конец его укачало в грузовике и хотелось забиться куда-нибудь в тенечек хотя бы на час, чтобы прийти в себя.
– Вахмистр Кизима, ваше высокоблагородие! – шагнул вперед невысокий мужчина с пушистыми белесыми усами.
– Кто есть из офицеров?
– Его благородие капитан Седецкий, Эраст Юлианович! В настоящее время находится на излечении в госпитале. Остальные старшие по званию погибли в боях, ваше высокоблагородие!
– Понял... Докладывайте, что у вас здесь.
– Так точно, ваше высокоблагородие! Личный состав в количестве пятнадцати человек. Из них два ефрейтора, остальные рядовые. Девять раненых, включая господина капитана. Все раненые под присмотром лекарей, готовятся к отправке на побережье. Больных и увечных среди построенных не имеется! По приказу господина оберстлейтенанта, участвуем в дозорах и патрулировании территории. Вахмистр Кизима доклад закончил, ваше высокоблагородие!
Голосит, старается. Из казаков, те службу знают. Хотя воинство представляло собой крайне печальное зрелище. Многократно стираное обмундирование, у многих и штопанное не по одному разу. Сбитые ботинки, пропыленные обмотки поверх. Тонкая скатка через плечо, вещмешок позади. Кепи с опущенным задником. У каждого руки сжимают “мосинку” с примкнутым штыком. На поясе слева подсумок, справа толстая тыквенная фляга с заткнутым горлышком. По сравнению с попавшим на встречу патрулем германцев – оборванцы. Стыдно за имперскую армию, что соседи подумают.
– Почему в рванине, вахмистр?
– Без ротации второй месяц, ваше высокоблагородие! Состоим только на пищевом довольствии. Наших интендантов пока не видели.
– Понятно... Бардак. Только командир в госпиталь загремел, так и расслабились... Но ничего, я вас быстро в чувство приведу. Хер-р-рои, понимаешь... Первого октября, в семь утра чтобы стояли на плацу в Марзуке. Это понятно?
– Так точно, ваше высокоблагородие! Разрешите узнать, ваше высокоблагородие!
– Да?
– Как добираться? Грузовик будет?
– Будет. Два грузовика. Один под имущество, другой для вас...
Прогулявшись перед строем, Кобяков поморщился. Да, это не Бенгази. Покажи шаромыжников журналистам – на смех поднимут.
Последним в строю вообще какой-то доходяга. Вылитый цыган – лицо почти коричневое от загара, волосы белые, взгляд придурковатый.
– Кто такой?
– Рядовой Макаров, ваш высокобродь!
– Как долго в роте?