Под столом завозились и наружу высунулся любопытный нос.
– Ладно, господа хорошие. Пойду я барбосов на песочек выгуляю, время как раз. Испортили их комрады, живут по расписанию. Ордунг. Пора срать – подъем и на исходные. И проверить заодно: сколько вошло, столько же и вышло. Чтобы два раза не ходить.
– Тьфу на тебя, богохульник, – фыркнул монах. – Топай, давай. Потом в шахматы поиграем.
– Что в них играть? Шестнадцать – три в мою пользу.
– Но должен же я отыграться?
Дирижабль пристроили у пары невысоких деревьев, протянув к ним канаты и закрепив хорошенько. Солнце медленно ползло к закату, но времени для беседы с вождями хватало с запасом. Проблема была в другом. Еще пролетая над сборищем, Макаров вздохнул и заявил казаку:
– Только ради тебя, Анисий Лазаревич, в это дерьмо лезу. И ради того, чтобы вас и поселенцев позже не резали.
– Ты о чем, Сергий?
– Сам увидишь... Значит – оба молчите, в разговоры не влезаете, про себя повторяете: “этих уродов на нас британцы науськивают”. Потому что это – правда... Да, местные простодушные и зло помнят долго. Как и добро. Просто добро для них зачастую – это слабость. А слабых тут едят. Англичане это усвоили, придется и нам похожую науку проходить.
До джунглей надо было топать еще пару дней пешком. Да и мало кто из богатых племен по буеракам лазает. Охота там не особо, быстро по округе не пробежишься, новое правительство предпочитает в более комфортных условиях существовать.
Поэтому большой сход проходил в саванне, выгоревшей от жары. Вокруг вытоптанной округлой площадке навтыкали кучу зонтов, рассадив уважаемых вождей на стульях или креслах. Чем больше власти подгреб под себя тот или иной абориген, тем на более монументальную штуку пристраивал седалище.
Пятеро “просителей”, вернувшихся из похода, вообще стояли на солнцепеке, мрачно озираясь по сторонам. Когда, растолкав толпу, в центр круга вошли трое парламентеров, вокруг загомонили, стали показывать пальцем и смеяться. Белые, без охраны, без солдат и страшных ружей. Бесплатный цирк. Надо будет детям потом рассказать. Заодно похвастать: “странную обезьяну видели, совсем полинявшую”.
Быстро оценив расклады, Макаров повернулся к знакомым лицам:
– Бомани, зачем ты меня сюда пригласил? Ты сказал, что здесь будут равные тебе. Я же не вижу сильных вождей, с кем можно разговаривать. Я вижу глупых бабуинов-ниани, посмевших отнимать мое время.
Сбоку под зонтиком засуетились. Из толпы выскочил толмач, быстро забормотал в ухо толстяку в цветной плетеной накидке. Тот выслушал, нахмурился, буркнул в ответ.
– Эй, белый человек! Ты не туда говори, ты сюда говори! Там дурак, мьянга. В пустыню ходил, умирал. Зачем-то пришел... Тут говори, тут старшие сидят.
Шагнув к знакомому вождю, Сергий уточнил:
– Эти ниани родных послали на смерть? Они теперь недовольны, что все потеряли?
– Так, великий мчави. Сильно обижены, что мы пришли назад. Что король с нами говорил, подарки дарил. Про них забыл. Сердятся.
– Где Амади?
– Там стоит. Остальные шаманы его пускать не хотят. Говорят, он виноват в пробуждении мертвых.
– Сюда его веди. Можешь плохих шаманов тоже притащить.
– Не пойдут, великий мчави. Они больше всех потеряли, совсем сердитые.
– Хорошо. Амади зови, остальных сам соберу...
Повернувшись к толпе и все так же показательно игнорируя “больших боссов”, Макаров громко произнес:
– Люди ангвы, большой пустыни. Я, великий пожиратель душ, хочу увидеть тех ниани, кто посмел требовать себе чужие подарки. Где эти глупцы, посмевшие заявить, что умеют камлать лучше мудрого Амади? Где этот помет бегемота, не достойный носить великое звание колдуна? Или они настолько трусливы, что прячутся за вашими спинами?
На столь наглый вызов шаманы промолчать не смогли. Сначала один гордо выбрался на пустое место, затем следом потянулись другие. Выстроились полукругом, стараясь держаться поближе друг к другу. Дождавшись, когда с другой стороны приковыляет старик с подбитым глазом, Сергий спросил у него:
– Амади, мудрый и сильный, сохранивший душу своему племени, все ли здесь, кто смеялся над тобой?