– Вон те ребята, семечки лузгающие, по нашу душу?
– Похоже на то, господин хороший. Я тут своих спросил, кто мимо пробегал. Народ говорит, в порт корабль из Африки пришел, солдатики деньгами по ресторациям сорят. Похоже, срисовали вас.
– Ничего, разберемся. Если мы кого ненароком обидим, нас не попытаются потом в темном углу приголубить?
– Нет, “ваньки” с греком дружат. Если кто из дураков за свою наглость и пострадает, так это их проблемы. Эти все из шпаны местной, никакого уважения к ним у серьезных людей нет.
– Тогда последний вопрос – как на проспект лучше выйти, чтобы потом до вокзала добраться?
– Придется как раз через тот проход, где вас поджидают. Он прямо на улицу ведет. Там направо – и вокзал будет видно.
Дорогу пятерым демобилизованным загородил главарь: высокий крепкий молодой человек лет двадцати пяти, в светлом пиджаке нараспашку и широкой кепке с мятым козырьком.
– А это кто у нас такой красивый? И даже не попрощавшись уходить собрался?
– Ты с какой целью интересуешься? – улыбнулся в ответ Макаров, встав чуть впереди остальных. – Если по делу, так давай не будем зря время терять. А если поболтать, то иди к бабам на рынок, они любят языками зацепиться.
– О как. Еще и наглый... Ладно. Так и быть. Не будем другу другу день портить. Деньги выложили, мешки показали. Одежду, так и быть, снимать с вас не стану. Хотя пиджачки почти не одеванные... Вы с корабля груженные лавэ приехали, придется поделиться.
– Если не секрет, то как зовут столь щедрого человека? Чтобы знать, кому спасибо говорить?
– А тебе без разницы?
– Как скажешь... Фас...
Кусака все время держалась позади. И рядом со складом не отсвечивала, умудрилась найти место в тенечке между бочек. Поэтому стремительный рывок зверя для уголовников оказался совершенно неожиданным.
Удар мордой в грудь, громогласный рев и оскаленная пасть над головой упавшего на спину главаря. Медленно-медленно гиена сдвинулась назад, чтобы злобно щелкнуть зубами рядом с мокрым пятном в паху.
Шагнув вперед, Макаров наступил левой ногой на чужую руку, сжимавшую нож. Показал остальным бандитам револьвер, который достал из-за пазухи, посмотрел на перепуганного идиота:
– Чему тебя только учили, бестолочь. Мы же не купчики на Привозе. Мы с войны вернулись, дубинушка. Все в крови с ног до головы. Тебя на ленточки распустить – что высморкаться... Так как тебя все же зовут?
– Никита я, Сазонов.
– Значит, слушаешь меня внимательно, Никита. Нас ты не видел. Куда ушли, не знаешь. И лучше тебе с остальными очень бодро уйти в другую сторону, освободив дорогу. Потому что если мне хоть что-нибудь не понравится, я насверлю в вас дырок не задумываясь. А на тех, на кого пули не хватит, собачку свою спущу. И очень они пожалеют, что не умерли быстро... Все понятно? Тогда ножик оставляешь и пшел прочь...
Когда пятерка выбралась на улицу, некромант спрятал револьвер и вздохнул:
– Что с людьми жажда наживы творит? Совсем люди мозги теряют. Или они думают, что у нас в мешках все сокровища мира собраны?
– Наверное, тыловиков щипали. Те вряд ли стрелять станут. Да и мало кто с оружием с Африки вернулся, трясли всех, как сидорову козу.
– И меня трясли. Но если покопать, то я с тобой, Герасим, могу пугачом поделиться.
– Мне зачем? У меня есть. Хотя мне посохом сподручнее.
С этим Сергий согласился. Горбун еще при посадке где-то раздобыл деревяшку, похожую на обрубок боевого шеста. Ухватистая, удобная. Опираться на такую хорошо, если куда далеко идти приходится. И при случае по хребтине приложить. Отличная штука...
На вокзале в кассе худой мужчина неопределенного возраста с помятым жизнью лицом мрачно посмотрел на просвет все пять подорожных, затем вчитался в приписку и сразу заявил:
– С животными нельзя. Иди в комендатуру, пусть оформляют доставку грузовым вагоном, в ящике.
– Это вы кому сейчас сказали?
– Тебе, тебе говорю! – сердито фыркнул кассир, швыряя бумаги на стол перед собой. – И нечего мне тут...
В последнее время бывший финансист стал замечать за собой странное желание в выборе решений. Наверное, сказывалась накопившаяся усталость и понимание нависшего над головой молоха карательных органов. И два недовольных лица в конце очереди тоже не радовали. Потеряли на Привозе, еле потом нашли у входа в вокзал. Будь их воля – они бы уже здесь все высказали. Пока же стоят, спину взглядами буравят и многостраничный доклад сочиняют. Из-за них, или по другим вышеописанным причинам, но Макаров решил поступить просто. Сто бед – один ответ. Поэтому стремительно просунул руку в широкое окошечко, вцепился в горло “мятому” и выдернул его по плечи наружу. Посмотрел в посеревшее лицо и громко крикнул: