– Задержан Герасим. До выяснения.
– Помощник ротного священника? Лично отмеченный германским командованием за храбрость в бою? Интересно девки пляшут.
Жандарму не понравилось, что его игнорируют, насупился и еще громче спросил:
– Ты, пьянь подзаборная, тебя спрашивают!
– Могу я узнать, кто именно спрашивает? – усмехнулся некромант, сложив руки на груди. – Потому как всех местных городовых и руководство я знаю, а ваше лицо вижу впервые.
– Коллежский асессор Шипилин, Особый отдел, седьмое делопроизводство.
Понятно. Не местные мы, из специальных ребятишек, кто крамолу по всей стране выискивает и тех же разгулявшихся студентов гоняет при случае. И шинель-то у господина пошита под заказ, не со склада. Вполне возможно, что прислан из столицы для ведения следствия. За которое ухватится почище бульдога, чтобы очередной чин не упустить. Резонансное дело должно получиться.
– И в чем меня, Сергия Макарова, обвиняют?
– Незаконное занятие темными науками, подрыв государственных устоев и злоумышление против государя.
Полный букет. За такое виселица сразу маячит. Причем за каждый из трех пунктов.
– Как забавно. Я как раз завтра собирался встретиться с бывшими добровольцами, сходить на прием к князю. Рассказать, как мы долг перед Родиной выполняли в Африке. Вот смеху будет, если вместо злоумышления мне медаль какую дадут.
– Тебе – дадут. Тебе так дадут, что...
Сидевшая в комнате гиена аккуратно просунула голову у ноги хозяина и принюхалась. Любопытно ей было – кто это такой шумный ввалился на ее территорию? И чего спать не дают?
Первым зверя заметил стоявший сбоку от Шипилина полицейский, ткнул начальство локтем в бок.
– Что?.. А-а-а! Тварь! Нежить восставшая!
– Ты сдурел, что ли? Она домашняя, как собака! – закричал в ответ Сергий, но асессор уже выдрал из кобуры револьвер и начал стрелять. Пули защелкали по стене, одна звонко влепилась в дверной косяк. Следом открыли огонь остальные.
Подхватив взвизгнувшую защитницу, некромант повалился на спину и боком отполз в сторону. Доски, где он только что лежал, загудели под градом свинца.
– Паскуды безмозглые, ее-то за что?!
С трудом удерживая рассердившуюся Кусаку от атаки, Сергий оперся о кровать и прижал ее к себе. Самое худшее, о чем подозревал, случилось. Не будет никакого разбирательства. Никто и не посмотрит на бумаги, медали и прочий “мусор” от соседей. Для придурка в погонах – опасный арестант держит дома чудовище. И его нужно уничтожить. Можно – обоих разом. За нападение на господ из Особого отдела.
В груди заворочалась злоба, на кухне мигнула керосиновая лампа. Стоявший у окна монах не раздумывая долбанул локтем по стеклам и вывалился наружу. Он, в отличие от придурков внутри, прекрасно знал, чем заканчиваются подобного рода “развлечения”. Избу по бревнышку разметает, никто даже пикнуть не успеет. А ведь предупреждал, чтобы ему первому дали возможность поговорить с опасным преступником. Но – нет, в атаку побежали, грудью на пулеметы. Вот и добегались...
За стеной матерились и спешно перезаряжали револьверы. Лампа еще пару раз мигнула и погасла. Во всем доме наступила темнота, только в щель печной заслонки тонкой оранжевой полоской помигивали угли. Хозяин ждал, чтобы окончательно прогорели, потом бы вьюшку закрыл.
– Сдавайся, Макаров! – заверещал Шипилин, еще раз выстрелив в дверной проем. – Или мы тебя прямо там закопаем! А будешь сопротивляться, вообще спалим, вместе с хибарой!
– Слышь, ты, падаль тыловая, – неожиданно ответил Сергий и его тихий спокойный голос показался куда страшнее, чем любые крики и нецензурщина. – Если я выйду, ты даже помолиться не успеешь. Честное слово, кости из живого повыдергиваю и остатки на кол посажу. Подыхать будешь месяц, я это обещаю.
– Вашбродь, – зашептали в темноте, – уходить надо! Он же ведающий, вон что творит! Колдун проклятый, убьет всех, не успеем и глазом моргнуть!
– Чтобы я от колдунов бегал?
– Зачем бегать? Выйдем, дверь подопрем и охотников вызовем. Или этого заставим, которого попы дали. Пусть он с лиходеем силами меряется...
Не дожидаясь ответа, самый сообразительный затопал сапогами, воткнулся сначала в стену рядом с выходом в сени, потом уже скрипнул дверью и загремел пустым ведром снаружи.
Через минуту в доме чужаков не было.
Прижав к себе гиену, парень гладил ее по боку, ощущая горячую кровь под руками. Кусаке было больно, она чуть поскуливала и жаловалась хозяину на нехороших гостей. Ведь даже никого не тяпнула – а они...