Во время плавания на людях Сашенька бывала, только когда выходила в кают-компанию для завтрака, обеда или ужина. В остальное время или дремала в каюте, наслаждаясь неожиданно свалившимся бездельем, или стояла на носу, разглядывая редкие облака над головой. В первую прогулку рядом попытался пристроиться офицер с горстью новеньких медалей на груди и желанием скрасить одиночество. От него удалось отделаться единственной фразой:
– Прошу прощения, ваше благородие, но меня только неделю как выписали из чумного барака. Не хотелось бы вас заразить.
До Одессы ее больше не беспокоили и даже за столик никто не рисковал подсесть.
Скорый Московский Первый запомнился говорливой дамой с двумя внуками. В кассе долго сокрушались, что не было возможности госпоже продать отдельную каюту и придется делить досуг с попутчицей. Но Сашеньке понравилось. Она смеялась незатейливым шуткам, помогала раскрасить картинку младшему непоседе и даже пыталась музицировать со вторым, старшим. Когда расставались на перроне вокзала, пожелала всего наилучшего и направилась к городовому. Попросила совета, какая гостиница неподалеку лучше всего подойдет одинокой путешественнице. Два дня гуляла по купеческому городу, разглядывала новинки в огромных витринах. Купила шубку, теплые сапожки и пушистую шапку. В Имперском банке попросила проверить, активен ли ее счет, после чего положила туда толстую стопку золотых марок, полученных в благодарность за отличную работу в госпитале и тоненькую пачку рублевых ассигнаций.
Еще одна ночь в поезде – и вот родной дом. Солнышко изредка показывается из-за мохнатых облаков, холодный ветер морозит щеки. Ноябрь, но до сих пор по газонам пожелтевшая трава и хрупкий ледок на редких лужах. Зима только собирается с силами, дает возможность каждому хорошенько подготовиться. Готова ли Сашенька? К темным ночам, сугробам и взрослой жизни, в которую так неожиданно шагнула?
Решительно вздохнув, девушка нажала пальчиком толстую кнопку звонка. Она – дома. Она – вернулась.
Два дня на младшую дочь Найсакины не могли налюбоваться. Суетились, старались предугадать любое желание. Во второй вечер мама’ не утерпела и вошла в ванную, “проверить, достаточно ли пены”.
Девушка как раз задумчиво сооружала белоснежную башню. Посмотрела на мать и грустно улыбнулась:
– Я уже не ребенок, мама’. Мне шестнадцать, до дня рождения рукой подать.
– Если бы! Май месяц – еще полгода ждать!
– Хорошо... Если ты пытаешься высмотреть на мне шрамы, то зря. Я всю службу провела в тылу, лечила порезы и ушибы. Когда в песках разогнали дикарей и немцы поставили госпиталь, ассистировала двум отличным хирургам.
– Но у тебя в комнате...
– У меня в комнате на полке бархатная подушечка. На ней две награды от господина военного губернатора. Такие награды – у всех, кто помогал его роте и позже батальону наводить порядок в Сахаре. Мама’, со мной все в порядке. Я съездила на практику, где были бытовые проблемы и больше досаждала постоянная жара днем и холод ночью... У тех, кто воевал, наградное оружие. А у меня официальная лицензия врачевателя первой степени, которую подтвердили в штабе добровольческого корпуса. С ней я заеду в университет и узнаю, можно ли засчитать первое полугодие, чтобы с января начать учиться. И Рейх оплатил мне место в любом университете. Всю учебу, целиком... Не надо расстраиваться. Да, я совершила огромную глупость, посмев поехать в одиночку, не получив вашего разрешения. Но все закончилось. И закончилось хорошо.
Нина Августовна подошла к ванне, встала на колени, обняла дочь, прижав ее голову к груди:
– Мы так волновались, Сашенька... Ты не представляешь.
Девушка всхлипнула:
– У папа’ виски седые. И постарел сильно за эти полгода... Я так виновата...
– Все хорошо, моя маленькая, все хорошо... Ты дома...
Вчера вечером сестра зашла пожелать спокойной ночи. Покрутилась по комнате, задумчиво разглядывая образцовый порядок вокруг, потом не утерпела, села на край кровати:
– Ты слишком изменилась, малая. Иногда я смотрю на тебя и не узнаю. Как-будто чужой человек рядом.
– Это все еще я. И будешь дразниться, оттаскаю за косы, как в детстве.
– Полгода назад я бы тебе наподдала за такую угрозу. Сейчас опасаюсь... Кстати, ты все еще прячешь револьвер в сумочку?
– Мне с ним спокойнее. Дай привыкнуть к нормальной жизни.
– Разумеется. Но он же крохотный! Чем поможет, если попадется какой-нибудь здоровяк?
– Если хочешь, я куплю тебе похожий и научу пользоваться. А когда с пяти шагов попадаешь в лоб, то размеры грабителя не важны. Он – покойник...