— Правила в изъятии, если нужные вам вещи окажутся у кого-то в коллекции?
— Как сочтешь нужным. Важен результат. Учитывая, что на дорогу и поиски нужного потребуется изрядное время, даю тебе примерно полгода. Уложишься раньше — отлично. При любых проблемах телеграфируй.
Поклонившись, Гарнер вышел. В отличие от большинства специалистов, работавших на мистера Шильмана, он не обладал каким-либо даром. Не мог создавать артефакты, настраивать чужую магическую машинерию или излечивать болезни. Наоборот, он всего лишь умел причинять боль и добывать для босса любой предмет, который того заинтересовал. Гарнер был подобен самодвижущемуся капкану. После того, как его наводили на цель, он добывал искомое и возвращался с добычей. Всегда. В это заключался его талант.
***
На другом конце земного шара на посыпанной песком дорожке замерла немолодая женщина в белом балахоне. Она стояла, подобно выточенной из мрамора скульптуре, мрачно разглядывая цветы прямо перед собой. В лунном свете кусты роз выглядели, словно колючие тени, вырезанные неведомым безумцем из черной бумаги. Ломанные линии, зло пронзающие окружающий мир шипы.
Прошуршал песок, рядом с хозяйкой сада остановился слуга.
— Госпожа Далия, вы звали?
— Наджи, нам придется похоронить тени прошлого.
— Прощу прощения, я не совсем понимаю вас.
Обернувшись, Далия посмотрела на склонившего голову верного цепного пса, после чего указала тонким пальцем на один из цветков:
— Посмотри внимательнее. Ты должен увидеть это сам, дабы принять предначертанное.
Осторожно подавшись вперед, Наджи приблизил лицо к кусту, застыв рядом с распустившимися цветами. Затем принюхался, потрогал один из бутонов и выпрямился:
— Эта ветка засохла, госпожа.
— Именно. Куст, взлелеянный самим намибом Ясиром, засох. Но не осыпался… Еще мой прадед предупреждал, часть силы была дарована отступниками неверному. С ним встречались, заключили пакт о ненападении. И соблюдали условия соглашения все долгие годы. Очень долгие годы, Наджи… Но неверный умер, а сила его осталась. И может впустить в мир дэвов… Но договор больше не действителен и у нас теперь развязаны руки.
— Сила? Наш клан служит истинной вере и защищает ее от врагов. Но никто из нас не способен говорить с духами!
Горько улыбнувшись, Далия подтвердила это:
— Да. Чужак — мог. А мы — утратили дарованное нам знание… Каждый из этих цветков связан с нашими братьями. И каждый год все больше кустов погибает вслед за ушедшими за черту защитниками. Погибает и рассыпается в прах. Лишь один остался мертвым предупреждением. То, что невозможно — случилось. Мертвец оставил часть проклятой души далеко на севере. И кто-то продолжит его дело.
Покосившись на мертвую розу, Наджи уточнил:
— Если неверный умер, то его ученик не связан теперь какими-либо обязательствами. И может творить любое зло, какое сочтет выгодным для себя.
— Именно… Поэтому утром ты отправишься в путь. Я дам тебе все необходимое для поисков. Ты найдешь его, Наджи. Найдешь и уничтожишь.
***
В палате было холодно. Сосед по койке жаловался, что в центральной земской больнице на Тихановской топили намного лучше. А в местном отделении хорошо еще, что больные не позамерзали скопом. Потому как руководство попыталось переоформить бумаги на фабричную больницу, да поторопилось. Из-под старого начальства ушло, новое изношенное здание и больных на баланс не взяло. И хотя в газетах историю уже неоднократно обсасывали, но толку было мало. Власти ждали, когда ситуация сама-собой разрешится. Либо промышленники без дополнительных преференций влезут в ярмо и выделят средства на еще один «вспомогающий» проект. Либо кто-то окочурится, дело перейдет из разряд административных в уголовные и тогда уже князь нерадивым управленцам головы посшибает.
Пока же народ мерз, хлебал жидкую баланду и пытался не отправиться на тот свет. Крыша над головой есть и снегом не заметает — на том спасибо.
Сергей кутался в утащенное с пустующей кровати тонкое одеяло, изредка выползал в коридор. Но большую часть времени проводил у окна, хотя оттуда и сквозило. Стоял, смотрел на заснеженный темный город и пытался окончательно принять новую реальность.
Имя у него оказалось тем же. Правда, переиначенным на местный лад, с «и» в конце. Сергий. Сергий Макаров. Пятнадцати лет отроду, вроде бы как даже очень дальний родственник вице-адмирала Макарова. Правда, Степан Осипович больше по морям-океанам плавает, а вот его дальняя кровь подалась в купечество, разорилась, да в итоге пошла по миру. Отец с матерью и младшими сестрами в итоге уехали в Сибирь, соблазнившись посулами хорошей жизни у троюродного дядьки. А старшенького оставили на бабку, которая помыкала нежданной обузой, пока не перебралась в мир иной.