- Мам? Пап? - Варя пыталась привлечь к себе внимание.
- Я живу здесь одна, - женщина смотрела на нее с недоумением. - Вам вызвать врача? Вы потерялись?
Варя вспомнила, что мать вышла за муж за ее отца только потому, что уже была ею беременна и не знала, как дальше себя обеспечить. Это сейчас они стали любящими друг друга стариками, вечно живущими на курортных лайнерах и в частых пансионатах в Альпах. В случае если бы она не родилась на свет, никакой брак бы не состоялся.
Она не стала ей ничего объяснять, кидаться к матери на шею и убеждать ее в подлинности своего существования. Вместо того она всем сердцем ощутила горесть утраты, жгучую боль, будто это ей сказали, что все ее близкие мертвы. Они уже никогда не будут рядом с ней: настоящие родители горюют над телом дочери, а другие и вовсе не существуют. И чувство того, что она не в силах ничего исправить, разрывало девушку на части. Варя вышла во двор и в последний раз взглянула на окно некогда своей квартиры, ей подумалось: «Стало быть, я все-таки мертва. И по-прежнему не имею возможности с ними попрощаться. А ведь там, в мире живых, все совсем иначе. Вы знаете, что у вас была единственная дочь, которая вот так вот, не объясняясь, от вас ушла! Ушла навсегда! Обманула ваше доверие и предала!»
Варе захотелось разрыдаться, плач принес бы ей облегчение, но она не смогла обронить ни единой слезы. Ничего не могло появиться из пустоты, образовавшейся внутри нее. Она стала пустым мусорным пакетом, которому ничего не оставалось, кроме как лететь по ветру. Привычным маршрутом она направилась в сторону метро, смотрела на все эти рекламные вывески, афиши и листовки, которые вечно раздают студенты около метро. И ей становилось мерзко от того, что мир так мало переменился: деревья цветут, выходят новые фильмы и газеты, люди продолжают свой бег, хотя могли бы обернуться и хотя бы на миг задержать на ней свой взгляд. Это дало бы Варе возможность на тот самый миг вновь почувствовать себя живой.
В тот же день девушка оказалась на улице Арбат, где бесцельно шаталась и наткнулась на ночлежку, созданную будто специально для нее. Когда она вошла в полуразрушенную пятиэтажку, никто из проживавших в ней чудовищ ее не остановил, ни о чем не спрашивал. И она решила оставаться в этой импровизированной коммуналке ровно до тех пор, пока ее не выгонят. Варя прошлась по всему дому и на четвертом этаже нашла незанятую койку. Комната, в которой она расположилась, была маленькой, и Варя делила ее с другой молоденькой девушкой, работавшей неподалеку на панели. В основном в заброшенном здании общежития гнездились именно проститутки и наркоманы, а еще множество клопов и постельных клещей. Каждое последующее утро Варя, открывая глаза, видела, как с потолка падают капли воды и разбиваются об алюминиевый таз, в тот же таз блюет ее соседка по комнате. Мокрицы и тараканы, прячась от солнечного света, разбегаются по щелям в набухшем подоконнике и рваном линолеуме.
Варя лежала в своей кровати, укрывшись сырым ватным одеялом, ей даже нравилось так просыпаться - спокойствие, пусть даже ветхое и гнилое, как и все то, что ее окружает. Днем она попрошайничала, а по ночам мыла в ресторанах посуду и собирала мусор во дворах. Она даже стала задумываться о том, что может претендовать на работу и с большим окладом, да и вообще начать откладывать деньги и снимать другое жилье. Но все эти мысли не претворялись в жизнь, в этом не было никакого смысла. Вот уже пять лет она растила в своем сердце пустоту, появившуюся там с потерей семьи. Пять лет она возвращалась в свое убежище, где ее ждала безвкусная еда, ржавая вода и непрерывное гудение оголенных проводов. Ложась в кровать, девушка долго прислушивалась к шорохам и стонам, доносившимся из-за тонких межкомнатных перегородок. Но однажды утром все закончилось так же быстро, как и началось.
Она вновь открыла глаза, только уже находилась в залитых светом больничных покоях. На спинке стула, стоящего у изголовья ее кровати, висел медицинский халат, и Варя знала, что врач за ним скоро вернется. Девушка с сожалением подумала: «Именно этого я и боялась! Вечерняя тоска все время к утру проходит. И зачастую мне приходится жалеть о том, что я в унынье натворила. Отчего же я не умерла?»