Мгновение.
И женщина перетекла в свой истинный облик — феникса.
Еще пара ударов сердца.
И эту жутковатую птицу охватило пламя. Бушующее. Ревущее. И удивительно горячее. Пульсирующими волнами расходясь вокруг нее. Все дальше и дальше.
Увидев это, ее отец стрекача дал, убегая подальше. Да и остальные прыснули словно тараканы от веника. Кто-то даже попытался спрятаться в песок. Иные бросились в пирамиду, вход в которую, после гибели обитателя открылся.
Нефтис же «несло» все сильнее и сильнее. И Илья это почувствовал.
Тени Хаоса, грамотно выбрав стратегию, пытались обратить холодную ярость Илья против него же самого. Он держался. Но из последних сил, натурально замерзая. Вон — уже даже льдом стал обрастать.
А тут — волна тепла.
Несколько мгновений спустя, по поверхности его тела пробежали тонкие струйки, словно бы сотканные из ожившего огня. Лавы, ставшей удивительно жидкой и подвижной. И вокруг него, рядом с ледяной дымкой стали проявляться огненные язычки, словно бы танцующие вокруг него.
И… наконец, жахнуло!
Там, рядом с Нефтис, шагов на сто остался только оплавленный котлован из стекла, в которое сплавился песок. Здесь же — в черном мире, ударило НАМНОГО слабее. Все-таки подобные связи просто неспособны пропускать значимые энергии. Но и этого хватило теням Хаоса. Шагах в десяти они все легли, практически мгновенно развеявшись от порыва огненного ветра.
Илья же встал.
Расправил плечи.
Взмахнул крыльями, поднимаясь над песком.
И, вновь раскинув ауру «Поглощения» ударил «Криком Тиамат»:
— ФУС-РО-ДА!
Отчего конусом, шагов на сто, выкосил теней Хаоса перед собой.
Как эта печать сработала он не знал. Он и не пытался ей воспользоваться. Просто в остервенении представил, как из его рта вырывает шквалистый порыв крайне охлажденного воздуха.
И получилось
Тени от такой демонстрации резко отпрянули. Отскочив где-то шагов на двести.
Илья же представил себя черным туманом в порыве бешенства. И, распавшись на него, устремился вслед за тенями.
Быстро.
Очень быстро.
Куда скорее, чем те могли летать.
Поэтому он легко их догонял и пробивал струйками черного тумана, из которого вылетали искорки чего-то ярко-синего и красного. Словно костер углями «стрелял». Только часть из этих «углей» имели природу полного антагонизма огню.
Порыв.
Порыв.
Еще порыв.
Тени Хаоса бросились врассыпную кто куда, стараясь как можно скорее удалиться от этого странного дэва. Ставшего для них совершенно неожиданно чрезвычайно опасным. Будучи не в состоянии подобрать стратегию подавления для него. Ибо синяя и красная стихии выступали полными антагонистами. И то, что работало против одной, было бесполезно для противодействия иной.
Дэвов же двух стихий не существовало и существовать не могли.
Вообще.
В принципе.
Такова уж их природа. Вот неприятель и растерялся…
Давление, разумеется, их упало почти до нуля. Им резко стало не до него. Илья же, вернув себе вновь истинный облик, полетел к зиккурату…
Довольно скоро это сооружение приблизилось настолько, что стали видны обнаженные тела мучеников. Тех, кого бросили сюда, принося в жертву одному из аспектов Хаоса.
На самом первом ярусе не было никого.
А вот чуть выше лежали почти что-то полностью уничтоженные сущности. Которые представляли собой сущий кошмар из переплетения вспухших, гниющих тел и таких же душ, в которых копошились паразиты. Как телесные, так и духовные.
Выглядело омерзительно.
Кошмарно.
Одного взгляда на эти, все еще живые останки, хватало, чтобы прийти в отчаяние.
Выше, с каждым ярусом, степень распада уменьшалась, вплоть до совершенно целых жертв на самом верху — у храма. Откуда, шаг за шагом, прогрессировал тлен души и тела.
Противоестественный.
Неправильный.
Вон — вяло шевелился какой-то дэв, невидяще глядя перед собой пустыми глазницами. Его череп был частично обнажен до кости. И в этом месте прогрызен какими-то червями, отчетливо проступающих наружу своими хвостиками.
И так — во всем.
Любое живое существо давно бы умерло. Но… не тут.
Одно хорошо — Илье на все это было плевать. Находясь в своего рода трансе, он сейчас являлся воплощением бешенства… каким-то натуральным стихийным бедствием, которое могло замечать и констатировать что-то, но не осмысливать и тем более не рефлексировать.
Из-за чего весь этот кошмар на него никак не влиял.
Вообще.
Ну, разве что, подпитывал эмоции, которыми он сейчас просто горел. Как свои собственные, так и Нефтис, также находящуюся в трансе. Из-за его их личности, отступив на второй план, никак не вмешивались в процесс…
Подлетев на самую вершину зиккурата, он приземлился и невольно заглянул в храм. Ибо остановился аккуратно напротив входа. Хотя… быть может, эта постройка сама повернулась в его сторону. Такие мысли где-то на краю сознания у него проносились.
Там вольготно располагалась статуя здоровенного, бесформенного гуманоида. Покрытого язвами и изъеденного червями. Множество ртов и глаз в самых неожиданных местах. Щупальца. Рога. Руки. Казалось, что какой-то безумный скульптор попытался воплотить в камне свои до крайности противоестественные фантазии.
В его ушах зазвучал шепот:
«Люди живут и умирают. А ради чего? Чтобы другие стояли на их могилах? Где в этом награда?»
Илья потряс головой, стараясь отогнать это наваждение. Меж тем голос продолжил шептать:
' Моя награда — надежда.
Жизнь ведет к смерти и разложению. Невозможно уйти от обветшания. И тем не менее смертные пытаются. Борьба против распада подталкивает их к действию, мотивирует к достижению величия и дает надежду на то, что вперед их ждут лучшие времена и бесконечные возможности…
Я тот, кто несет свет во тьму.
Я тот, кто дает смертным силы сопротивляться.
Я тот, кто как заботливый дедушка обнимает и вдохновляет своих последователей использовать распад и разложение как источник силы и воодушевления…
Чтобы получить мое благословение нужно хотеть жить и делать что угодно, ради выживания. Драться и бороться. Отчаянно. Любой ценой. Идя на все.
Оглянись.
Разве не так ты жил?'
Голос в голове замолчал.
Илья же продолжал стоять перед этой статуей, оставаясь в трансе. Ярость Нефтис не позволила ему услышать сказанное.
Поэтому, выждав пару мгновений, он ударом крыла разбил статую. Разлетевшуюся тысячами осколков. Услышав вновь тот самый голос — быстро удаляющийся, хохочущий как безумный. Хотя, почему — как?
Он вышел на крыльцо храма.
Тени Хаоса улетали. Было видно, как они стремительно покидали это место. И даже сам песок возле храма светлел.
Вместе с тем стало отходить магическое удушье.
А там — на ступенях начали умирать дэвы. Которые давно бы отошли, если бы не воля этого кошмарного божества. Илья отчетливо слышал их смерти.
На время этот храм прекратил действие.
Но мужчина был уверен — вряд ли надолго. Та же Коллегия почти наверняка станет ратовать за его возрождения, ибо этот чудовищная сущность распада и разложения, очевидно, их чем-то привлекала.
Илья вышел на вершину зиккурата.
Ему хотелось усилием воли расколоть его. Но присутствие аспекта Хаоса отступило, извращающего все вокруг. В том числе и природу магии. Сближая ее с чем-то творящимся в Сером мире. А потому того могущества, которое переполняло Илью после подключения Нефтис, больше не было.