Выбрать главу

Это оказался не овраг, а бетонное кольцо колодца. Вонючие нечистоты, грязь и перегной, настоящие помои! Кто-то протянул мне руку помощи сверху, а я заплакала от бессилия протянуть свою, чтобы ухватиться. Потому что грязная. Потому что… это и есть суть некромага.

— Ну!

Только мой спаситель не гнушается грязи. Настойчиво тянется вниз и даже рычит от того, что я медлю. Вскинула голову на приказ и решилась — вытянула обе руки, но почувствовала на запястьях не хватку пальцев, а хватку клыков! Сильные челюсти клацнули, перебив кости с хрустом, зверь потянул рывками наверх… это поднятый мертвый пес Гарз. Нет! Это живое и крупное чудовище, дикий волк, сверкнувший в темноте зеркальным бликом глаз!

— Мама!

* * *

Я проснулась на кровати номера, не понимая — на самом деле вскрикнула или только во сне ее позвала? А если и да — то почему ее, когда всегда моим настоящим защитником был отец?

После того, что вчера сказал Троица, я долго уснуть не могла. Вспоминала ранее детство, свои семь лет, когда папа счел меня достаточно взрослой, чтобы раскрыть тайну. Он хотел как можно раньше начать воспитывать дочь в нужном русле, чтобы я не успела перенять от матери «женских мечтаний» — о любви, браке, детях, спокойной жизни. Некромагки бесплодны, одиноки и до самой смерти ходят под страхом быть пойманными. Отец рассказал мне. А через три года рассказал и матери.

Он любил ее. Обманывал в том, что работа требует разъездов и поэтому он не жил постоянно с нами. Обманывал, что не может жениться, потому что запрещает редкая островная вера, а он ее адепт. А она верила, ничего не просила, родила желанного ребенка и всегда ждала его домой сколько бы он ни отсутствовал.

Но некромаг… Мама больше не смогла не то что прикоснуться к нему — видеть, слышать, находиться в одной комнате. А со мной, некромагаой, общалась опосредовано. Не бросила. Кормила, оставляя еду на столе, одевала, оставляя одежду на кровати, открывала дверь — чтобы я уходила и запускала обратно при возвращении. Но никогда больше она со мной не заговорила, не прикоснулась, не осталась в одних стенах больше минуты. Да — оттуда в моей голове укоренилось, что я — грязь, скверна и прокаженная нелюдь. Для всех!

Но почему-то во сне, когда за руки схватил хищник, я позвала на помощь маму…

* * *

Позавтракав в гостиничном ресторане, подошла к стойке. Администратор там уже была другая.

— У вас кровати — райское облако. Выжму все до последнего, выеду без пяти минут полдень. А у вас на это время такси заказать можно?

— Конечно.

Таксист честно довез до железнодорожного вокзала. А там — туалет и смена образа. Косметику стерла, волосы собрала по-другому и аккуратно. Из шорт и маечки впрыгнула в льняные брюки и льняной топик, накинув на плечи от солнца уже рубашку господина Троицы.

Да, я ни одну из них не выброшу — тончайший хлопок! А к телу как шелк, скользкий и как будто даже прохладный. В плечах мужчина не сильно шире, так что на мне сидела не мешком, а вполне по-модному, на пару размеров больше, — но зато свободная разлетайка, пристегнутая на пуговичку.

Все висюльки убрала и с себя, и с вещей. С пришедшим поездом, снова смешавшись с толпой, на стоянке такси взяла частника — до прибрежных курортных отелей. Оттуда до леска, вдоль морской косы, и еще два часа пешком по лесу — до сектора и курятника.

В итоге, когда добралась, пить хотела страшно — у колонки облила руки, обтерла шею, прополоскала рот. Зараза нас не брала, сырой водой не отравиться, но она на вкус не очень, и я лишь охладилась. Припала к бутылке минералки, найдя ее уже открытую на столе рядом с техникой.

А северяне где?

— Молодец, Ева.

Как можно появиться за спиной настолько бесшумно, чтобы ни досочки не скрипнуло? В Нольде килограмм сто, а то и больше, тут от каждого шага домик трясет, и только я со своей комплекцией могла по нему порхать птицей.

— Спасибо.

Тут же спустился и Ян с моего чердака:

— Я тебе ноут подзарядил. Есть второй переносной аккумулятор, но пока в режиме экономии, так что пятьдесят процентов от силы. Если надолго застрянем, оставим только для телефонов. Еды не принесла?

— Карты кончились. Да и обойдетесь, дайте лошади отдохнуть.

Мы обменялись улыбками. А Ян, легко спрыгнув с последних пяти ступеней и приземлившись невероятно бесшумно, будто всю инерцию мягкими лапами погасил, подошел и довольно хлопнул меня по шее сзади.

— Пигалица ты, а не лошадь. Ноль, беру свои слова обратно — она наша удача.

Ян до меня дотронулся — непринужденно и по-приятельски, будто паренька подбодрил, или ту же лошадку по холке потрепал. Так Троица прав во всем? Обходились со мной хорошо, общались по-человечески, но крупной занозой внутри все равно сидело понимание — «руки не подадут ни за что». Это я, слепая дура с синдромом некромага, принимала обычную обходительность за гадливость к неприкасаемой… а на самом деле с «трогательностью» никто не лез, потому что двое мужчин хорошо воспитаны и соблюдают дистанцию?