— Зачем ты…
— Сделай для меня исключение. Ева по-настоящему стоящий человек, я бы не привел ее, если бы не был уверен в этом. Она тебе понравится.
Фо не сдержал гримасы. Красивое, тонко выточенное лицо восточника на миг исказилось. Я это заметила, а Вилли, похоже нет, нетрезвость помогла, потому что он легко подтолкнул под лопатки и подбодрил:
— Не стесняйся, проходи.
Какое счастье, что здесь это была огромная высокая студия. Ее хозяин буквально попятился вглубь, едва я сделала вынужденный шаг ближе. Потом развернулся и ушел к закутку с полками и барной столешницей. Расстояние между нами стало в несколько метров и чуть-чуть полегчало, выпитое вино подкатило к горлу, обдало кислотой, но комок отпал назад. Временно — сколько-то минут еще продержусь.
Фо-Ху — некромаг… и он как никто другой в этом мире моментально понял по собственной тошноте, что я некромага.
— Рад знакомству… Вилли, пока я заварю чай, сбегай вниз в съемочную… — вдох-выдох от горлового спазма. — Найди там альбом с историческими снимками города.
— Прямо сейчас?
— Да, очень нужно. Я опять забуду… он на полках, принеси. Тебе же не трудно?
— Ладно.
Едва Вилли ушел и прошло секунд десять, Фо зашипел:
— Проклятый Морс… сядь туда, в угол.
Да, мутило, но и мысль моя лихорадочно заработала. Человека с духовным трупом на спине некромаг вряд ли сделает другом по доброте душевной…
— Зачем тебе Вилли? Чего ты хочешь?
Вместо ответа мужчина шарахнул чашку в раковину, сорвавшись резко от нервов и ярости. Я увидела, как у него тряхнуло плечи, и он развернулся на меня с выражением ненависти:
— А тебе он зачем?!
Мы оба подозревали друг друга в одном — парня, работающего в Инквизе, некромаг может либо ненавидеть, и приблизить к себе ради мести за близкого или за род вообще. Либо шантажировать, поймав на чем-то за жабры, и заставить навредить Инквизорам изнутри. И, глядя на восточника, я быстро поняла — на какой уязвимой струнке Вилли играет мужчина.
Фо прекрасен. Старше меня лет на пять, весь точеный, но мужественный, как какой-нибудь князь степей. Белая кожа, зеленые глаза, черные и гладкие волосы длиной до плеч. Одежда свободная, восточная, с широким вырезом изумрудного цвета рубашки — в тон глазам, в нем все глубокое и манящее, чувственное. Сравнить, так с породистым скакуном: сила, грация, благородство, таким залюбуешься даже сквозь спазмы тошноты…
— Ты не посмеешь его обидеть. — Я зло оскалилась. — Что бы ни задумал, забудь! Не посмотрю, что сородич, найду и отомщу. Вилли никому ничего плохого не сделал, никого не ловил и не пытал…
— Ты его защищаешь?
Тон вопроса был удивленный. Я убрала из голоса злость:
— Если тебе что-то нужно в Инквизе, скажи мне — я достану, сделаю, разломаю… добровольно, по родству и клятве помощи. Только его не трогай, у парня труп почти ожил! Предашь — будет два, и уже насовсем!
— Как же воротит… проклятье… Вилли сейчас вернется, и открыто не поговорить. Сможешь ночью прийти на мост-паутину, к полуночи?
— Смогу.
Я оказалась крепче. Фо, как ни старался, не выдержал первым, заодно дав хороший предлог спровадить гостей. Некромаг заварил чай, нашел силы для непринужденного разговора ни о чем, объясняя что-то логичное — зачем ему так срочно понадобился альбом. А потом бледная фарфоровая кожа позеленела, и он согнулся над раковиной. Бедолагу вывернуло от отвращения. Против природы не повоюешь, и совершенно не важно — тянуло его к женщинам или нет, ведь биологически и гипотетически спариться мы могли, и некромагская кровь бунтовала.
Съел что-то не то, приболел, и…
— Вилли, прости, отвези подругу домой и на сегодня вечер отменим. Я отлежусь. Пообщаемся в другой раз. Извини, Ева.
Мне казалось, что и мое лицо уже болотного цвета. Если бы не смуглый оттенок, бросалось бы в глаза, а так — держалась. На последней ниточке от взаимного выверта. Вилли расстроился, и встревожился за художника. И, к счастью, легко обманулся.
Мы уехали.
Мост-паутина — это гигантское пешеходное «коромысло» над автодорогой в восемь полос. Здесь проходила основная из артерий столицы, чтобы снизить пробки, над такими возводились перемычки для пешеходов. Много мостов, но этот, «паутинка» был единственным из дизайнерских экспериментов, сплетенный по верху из металлических тросов, а в середине украшенный геометрической спаянной конструкцией. Я ничего о нем не знала. Вернулась в корпус и открыла сеть, чтобы прояснить — что за место свидания и как туда добираться. И вот, узнала.