— Дайте приказ — в бой пойду! Пальцем укажите, и сутками буду поддерживать жизнь в бродячем псе и в каждой из топчущих его плешивую шкуру блох! Намекните, и постель согрею! Но ведь вам же всего этого не надо! Даже сейчас вы взяли меня на задание, в котором от меня ничего и не потребуется, кроме как “стоять и символизировать”! На моём месте могла быть любая представительница челяди, так ведь?! Так…
Она осеклась. Прикосновение. Неуверенное и осторожное. Тонкие изящные пальцы, скользящие сквозь волосы, словно бы гребень с крупными, но крайне мягкими зубьями.
— Я дам тебе работу, — несмотря на строгость слов, сам голос госпожи ощущался крайне вкрадчивым, даже ласковым. — Я изначально планировала, что со мной сегодня будет представительница шляхты. Более внушающая, чем сопливая размазня, каковой ты сейчас и являешься.
— П… прошу прощения, госпожа… — левая рука Жаки скользнула к поясу, к непритязательному кошелю с прахом, а правая извлекла простенькую волшебную палочку, что была куплена взамен утерянной во время сражения в тоннеле любви. Несложная формула была призвана устранить все следы недавних рыданий. — Я сделаю всё в лучшем виде. Только скажите.
— Да, и ещё кое-что… — подушечки пальчиков слечны Глашек слегка массировали кожу головы Жаклин. — Пану Новотному стоит пообщаться со мной, если он всё ещё намерен заключить с тобой брак. Не хочу продешевить, распоряжаясь своими ресурсами.
— Да, госпожа… — у француженки аж отлегло от сердца, когда она услышала последнее уточнение.
Не то, чтобы она не предпочла сама выбирать себе спутника жизни, однако же, намного лучше осознавать, что существуют хоть какие-то гаранты стабильности положения твоего рода.
И пусть Жаки было несказанно стыдно за ту истерику, что она устроила прилюдно… оно того стоило. Ведь девушке удалось чуточку расширить трещину в кажущейся непроницаемой броне отрешённости чужеродного сюзерена.
— О, слечна Глашек? — услышала француженка смутно знакомый мужской голос. — А я только-только подошёл. Вы не изменяете своей привычке появляться на месте встречи раньше времени.
— Инспектор Воржишек? С чего бы мне вдруг начинать относиться ко времени иначе, нежели я к нему относилась ранее? — госпожа убрала руку от головы Жаки и сделала шаг в сторону, позволяя подчинённой узреть собеседника: горделивого и деятельного коротышку в полицейской форме.
Француженке не доводилось ранее иметь с ним дел, однако она могла его видеть в участке, вместе с остальными стражами правопорядка. Кажется, он был свидетелем набора силовиков на ту злополучную операцию в “Вечне забаве”.
— Кто знает? Вы ведь теперь госпожа Хотски и сопредельных ей территорий, — с лёгкой вежливой улыбкой пожал плечами мужчина. — Кроме того, ваш культ…
— Сила культа — вещь непостоянная, как и народная любовь, — поморщилась слечна Глашек, поднимая руку в останавливающем жесте. — Рано говорить о таких вещах, пока мне не удалось собрать крепкий костяк из деятельных лояльных последователей.
— У вас всегда буду я, — многозначительно приподнял фуражку невысокий служитель правопорядка. — Вы мне жизнь спасли, слечна Лешая… и вашими же стараниями, я уже не инспектор, а шеф. Шеф Воржишек.
Он горделиво постучал пальцем по знакам отличия на плече.
— Поздравляю, — улыбнулась госпожа. — Некоторые вещи происходят слишком быстро, чтобы я успела отреагировать на изменения.
— Возможно, вы успевали бы больше, если бы занялись… э-э-э… более глобальными вопросами?
— Будь мы менее знакомы, мне бы показалось, что вы просто не хотите, чтобы я увидела что-то, что могло бы вас скомпрометировать, — подняла бровь слечна Глашек.
— Ну, что вы? — развёл руками полицейский. — Как же можно? Я едва в должность заступил. Ещё не успел настолько нагрешить. Просто… не ваш это калибр — заниматься частными локальными проблемами нищей челяди.
— Вы слышали о “теории разбитых окон”? — уточнила госпожа.
— Теории — это удел учёных и некромагов, — мужчина жестом предложил обсудить этот вопрос, перебирая ногами в сторону конечной цели. — Я же — человек простой. Вижу нарушение, и думаю, как бы его по закону устранить. Ну или в обход закона, если вы понимаете, о чём я.
Усмешки инспектора Воржишека и слечны Глашек зеркально отражали друг друга. И сложно сказать, чья же была более хищной.
И тогда Жаки поняла: именно эти места, именно эта ситуация, именно они являлись родной стихией госпожи. А вот француженка здесь была… чужой, несмотря на то, что ей уже довелось поработать на данных территориях под началом Сковронского.