Я прищурился, изучая довольно средненький дар паренька, и хмыкнул.
– Вот спасибо. Но, надеюсь, это не зависть заставила вас пригласить меня на интимную беседу?
– Нет, – усмехнулся под маской сопляк. – У нас просто есть к тебе пара вопросов.
Я поразмыслил, не пора ли разочаровать мальчика, но потом решил обождать с откровениями и, улегшись поудобнее, заявил:
– Я – весь внимание, господа. Что вам угодно?
– А он наглый, – удивился молчавший до этого парень слева. – Эй, мелкий, не смущает, что ты тут один и совершенно без сил?
Я улыбнулся, чувствуя, как бурлит внутри украденная сила.
– Нет. Но вы же не собираетесь меня убивать?
– Мы еще не решили, – зловещим голосом сообщил второй и словно невзначай щелкнул ногтем по лезвию висящего на стене разделочного. – Но если будешь хорошо себя вести, мы, возможно, тебя отпустим… конечно, после того, как сотрем память обо всем, что тут случилось.
– А вы что, умеете? – удивился я.
– Не волнуйся: ты об этом все равно не вспомнишь, – пообещали мне, снова демонстративно потревожив один из пыточных инструментов, который отозвался на щелчок похоронным звоном. Следом за ним недобро клацнули сомкнувшиеся щипцы, а затем звякнула снятая со стальных крючьев ржавая пила. – Собственно, ты вообще ничего об этом вечере не вспомнишь. Ни про нас, ни про эту комнату, ни про инструменты, с которыми, возможно, скоро познакомишься поближе…
Ой, как страшно. Сейчас описаюсь.
– Надеюсь, вы их хотя бы погреете? – с беспокойством осведомился я, для наглядности зазвенев своими цепями. Ничего так получилось, мелодично. Как раз в тон к согнутой и потом распрямленной пиле. – А то знаете, я холода боюсь. Терпеть не могу, когда к коже прикасаются простым железом.
В комнате на миг воцарилась недоуменная тишина, а потом Алес справилсятаки с растерянностью и, переглянувшись с остальными, недобро пообещал:
– Погреем, конечно. Не переживай – так погреем, что тебе еще и жарко станет. Шо… ээ… эй, ктонибудь разожгите огонь и бросьте туда иглы! Наш гость не любит холодное, так что уважим его, парни, и раскалим их докрасна.
Я скосил глаза на стоявшее в углу ведро, рядом с которым еще пару минут назад слышался крысиный писк, и мысленно восхитился: и правда, предусмотрительные детки! Внутри, судя по скорости разгоревшегося там огня, находились заранее принесенные угли, сбрызнутые какимто горючим раствором: вспыхнули они мгновенно, от одной искры, и тут же засветились мрачными алыми сполохами, придавшими секционной еще более зловещий вид. Особенно после того, как на стенах заиграли длинные тени моих похитителей, в руках которых, как по мановению волшебной палочки, возникли пыточные инструменты.
Я чуть не закашлялся, когда к столу подошел один из малолетних умников, демонстративно поигрывая разделочным ножом.
– Имей в виду: "светлая" магия тут не работает, – весомо обронил он, поднося лезвие к моему лицу. – Совсем. И это НЕ ШУТКА, Невзун: ты действительно влип. Можешь не сомневаться: никто тебя не спасет. Никто не будет тебя искать. И сбежать отсюда ты тоже не сможешь. Ты слаб, обездвижен и полностью в нашей власти, сечешь?
Я изобразил напряженную работу мысли.
– Что, серьезно?
– Более чем, – холодно подтвердил адепт, коснувшись острым кончиком моей щеки и надавив так, что на коже выступила крохотная капелька крови.
– Какие вы гостеприимные хозяева, – криво улыбнулся я, чувствуя, как она медленно стекает по скуле. – Знал бы раньше, что с вами так весело, непременно напросился бы в гости…
– Приходи, когда пожелаешь, – тихо прошептала маска, наклонившись к самому моему уху. – Нам всегда не хватает подопытного материала. Так что лично я буду ОЧЕНЬ рад тебя видеть снова. Здесь же. В качестве добровольной жертвы для своего алтаря. Идет?
– Какой умный… неплохим мэтром станешь, наверное. Если, конечно, доживешь.
– Ято доживу, – так же тихо и зловеще пообещала маска. – А вот твои шансы весьма невелики. Так что прикуси язык, пока его не отрезали, и не вздумай меня раздражать – хуже будет.
– Хорошо, не буду, – кивнул я, тихонько пряча под мантией сломанные браслеты. – Но, должен признать, с алтарем вы здорово придумали. И обстановочка тут ничего: темнота, тишина, пыточные инструменты повсюду… настраивает, знаете ли, на мирный лад. Кажется, я не первый, кого вы тут допрашиваете?
Маска легонько качнулась и отодвинулась.
– Конечно. Можешь даже порадоваться – на других мы только оттачивали свои навыки, пробовали, так сказать. А уж к тебе отнесемся со всем положенным вниманием…
Я быстро покосился на отступившего к стене Алеса, который, судя по активности дара, как раз пытался считать мою ауру и поэтому не вмешивался в разговор, а затем на второго парня, который с нежностью перебирал пыточные инструменты, и заинтересованно осведомился у своего "мучителя":
– И много их было? Скольких вы склонили к сотрудничеству, прибегая к столь весомым аргументам?
Тот только хмыкнул, довольно уверенно проведя кончиком ножа по моему горлу.
– Тебя не касается. Но можешь не сомневаться – мы свое дело знаем.
– Наверное, у этих бедолаг не было возможности отказаться от столь настойчивого приглашения к разговору? – печально предположил я, чувствуя, как на коже появилось еще несколько капелек крови.
– Еще бы, – самодовольно усмехнулся адепт, опуская лезвие ниже и легонько надавливая острым кончиком на грудину. – Так же, как и у тебя. Смекаешь?
Я только вздохнул.
Как же тяжело с дураками… хоть бы раздели меня, что ли? А то что за безобразие – лежу на алтаре полностью одетым, да еще и в ботинках! Неуважение к профессии, однако. К тому же, в таком виде меня ни порезать не получится, не испортив одежды, ни уязвимых точек на теле не видно… а я ведь должен вернуться в свою комнату таким же, каким оттуда ушел – целым и невредимым, в чистой, не испорченной одежде, чтобы не вызывать ни у кого подозрений. Они что, планировали сами меня раздевать? В процессе, так сказать? Заодно собственноручно снимать мои грязные носки, прежде чем начать рвать ногти на ногах?!
Эх, дети…
– Но почему именно я? – трагическим голосом спросил я, стараясь не ерзать от щекотки. – Почему вы выбрали меня?
– Потому что ты был один, – ласково пояснил малолетний палач, водя ножом по моей груди. – И потому, что тебя было легче всего доставить сюда незаметно.
– Так это вы заставили Верию меня обмануть?
– Это было нетрудно – она сама согласилась, что дело того стоит.
– Но я же ничего не знаю, – я жалобно посмотрел на гуляющий по моей груди нож. Демон, щекотно же! У меня и так скоро терпение закончится! – Я ведь только первокурсник – что я могу знать такого важного? Почему вы не выбрали когото другого?
– А остальных с твоего потока мы уже спросили: они, как выяснилось, ничего не… – замедленно ответил вошедший в роль сопляк и внезапно зашипел, получив сзади увесистый подзатыльник.
– Заткнись! – рявкнул вдруг Алес, буквально прыгнув к столу и оттащив откровенно увлекшегося приятеля за ворот. – Совсем сдурел?! Забыл, кто кого допрашивает?!
Адепт вздрогнул и съежился, получив еще одну чувствительную затрещину, а я неподдельно огорчился (эх, а как хорошо все начиналось…) и мысленно сделал заметку по поводу старшекурсника – умный мальчик. Надо будет приглядеться к нему повнимательнее.
– Невзун, что ты знаешь о похищениях? – взял в свои руки допрос Алес. Уверенно, властно, явно не в первый раз. Тьфу. Рановато он освободился, но делать нечего: мне тоже нужна информация.
Я сделал удивленное лицо.
– Каких похищениях?
– Наших первогодок!
– "Темных", ты хочешь сказать? – изумился я, напряженно размышляя. Вот это да… выходит, Молчун был не первым?! – А что, когото из ваших похитили? Прямо в Академии?
– Хватит задавать вопросы! – рявкнул Алес. – Отвечать только когда я спрашиваю, понял?!
– Понял, – смирно отозвался я, сделав испуганные глаза. – Больше не буду. Честночестно. Пока ты не спросишь, ни за что не отвечу…