В принципе, серьезной угрозы в этой ситуации не было. Нужный план созрел в моей голове вскоре после того, как я огляделся по сторонам, оценил возможности «темной» и свои собственные резервы.
Но я ждал сигнала… какого-нибудь жеста со стороны удивительно долго молчащего и даже не попытавшегося вмешаться преподавателя. Который мог бы пояснить происходящее, успокоить паникующую аудиторию, властно потребовать тишины и, пока мы возимся с зомби, все тем же бесстрастным тоном заметить, где же мы с Верией ошиблись… на чем прокололись… где именно совершили грубый просчет. Наконец, он мог бы просто подойти к клетке, с профессиональным интересом присматриваясь к нашим попыткам справиться с нежитью, и тем самым молчаливо подсказать мне, как лучше действовать…
А он этого не сделал.
Почему?
Разумеется, я ждал от него не помощи (какая помощь от старого мэтра под закрывающей Печатью?), не мудрого совета (зачем мне совет? я без него прекрасно обойдусь), а хотя бы знака… легчайшего намека на то, что нынешний сбой был тщательно продуман, спланирован и имел какие-то далеко идущие цели. На то, что вся эта сцена с зомби на самом деле — просто урок. Жестокий, трудный, опасный, но крайне необходимый для юных магов урок, который я вполне мог бы сделать еще более зрелищным и увлекательным, ничем особенно не рискуя.
Раньше мэтры частенько так поступали, относясь к адептам, как к котятам, которых проверки ради надо было сперва кинуть в бурный речной поток, а потом посмотреть посмотреть: выплывет — не выплывет. Такая практика не считалась чем-то из ряда вон выходящим и давала свои плоды, невзирая на неоправданно высокие риски. Однако с тех пор многое изменилось, политика Совета в отношении молодых магов была во многом пересмотрена, и эксперименты, способные привести к прямой угрозе жизни учеников, были строго запрещены. Тем более на территории Академии.
С другой стороны, мэтры никогда не любили подчиняться правилам. И я бы даже рискнул предположить, что мэтр Лонер — ярый сторонник старой системы обучения и именно поэтому устроил весь этот фарс… если бы не был уверен в том, что такие магические фокусы ему уже давно не под силу.
Но если это не его инициатива, то что же тогда сегодня произошло? Мне пора подозревать старика в предательстве и сговоре с Советом? Начать думать о том, что я где-то прокололся, и вся ситуация оказалась подстроена? А может, это и была та самая проверка, которую мы с Ничем упорно ждали? Или же тут поучаствовал сам мастер Твишоп, решив таким образом отомстить за недавнее унижение?
Хотя нет. Для Нича это было бы слишком. Он бы не утратил от обиды свой острый ум и не поставил какие бы то ни было эмоции превыше нашей с ним безопасности. К тому же, он не посмел бы рисковать жизнью девочки и уж точно сумел бы сделать так, чтобы, кроме меня, в клетке никто больше не оказалось.
Так что, получается, это не его проделки…
— Гираш, не спи! — вдруг толкнула меня под локоть Верия и насмешливо заметила: — Занятие уже закончилось. Нам пора на обед.
— Чего? — удивленно поднял я голову, с некоторым трудом вынырнув из размышлений. Потом увидел деловито собирающихся учеников, перевел взгляд на неподвижно сидящего мэтра Кромма, который следил за ними с полнейшим равнодушием, и согласился: — И правда, пора…
После чего встал, с неудовольствием чувствуя, как от слабости подрагивают ноги, и, побросав в сумку вещи, поспешил уйти до того, как «темная» начнет задавать вопросы или кто-то из «светлых» перехватит меня по пути.
В столовой я тоже не задержался, не желая сталкиваться с возбужденно переговаривающимися однокурсниками и объясняться с ними по поводу случившегося. Пусть обсуждают этот непонятный эпизод самостоятельно — мое драгоценное время на это не рассчитано. Поэтому от всех попыток завязать разговор я ловко уклонился. Набрав на раздатке полный поднос еды, быстро проглотил все, что влезло, остальное рассовал по карманам и исчез до того, как кто-то вознамерился меня потревожить.
На последний урок, которым стала Пространственная магия, я тоже явился в одиночку и уже перед самым звонком. Снова уселся на самую дальнюю парту, притулившись под каким-то разлапистым лопухом. На однокурсников не смотрел. По сторонам не таращился, хотя в кабинете было много увлекательных картинок на стенах и всяких непонятных штуковин на стоящих вдоль стен стеллажах. Окинув изучающим взглядом вошедшего преподавателя — совсем еще молодого «светлого», который, судя по всему, лишь пару лет как покинул школьную скамью — пренебрежительно фыркнул. А услышав его имя (парнишка представился как мастер Тадеуш Свим), вовсе отвернулся — парень, судя по слабому свечению ауры и несколько неустойчивым эманациям от дара, был из «самородков», поэтому особого интереса для меня не представлял. Его смазливая физиономия, на которую тут же с любопытством уставилась женская часть нашего курса, тоже не вызывала ничего, кроме глухого раздражения. А уж его предмет я мог бы вести самостоятельно, не утруждая себя какой-либо подготовкой.