Карий взгляд прожигал, энергия, исходящая от Гера, опаляла, наводя животный ужас. И отступить страшно – загрызет, и стоять невыносимо, потому что не только энергетика, но и каждое его обвинительное слово отдавало болью. И не понять, то ли это его переживания, то ли мои. А может, все вместе?
– Чтобы спасти твою шкуру, они будут подставляться под ядовитые иглы, удары и укусы, направленные на тебя, а все потому, что ты, маленькая человечка, не бессмертна!
– Я не…
– Не думала? Не хотела? Не знала? – Кажется, я заторможенно кивнула, и он, хищно оскалившись, произнес с предвкушением: – А теперь еще и не веришь мне…
– Я не настолько беспомощна!
– Не веришь, – изрек рыжий с ощутимым наслаждением, перекатывая эти два слова на языке. – Что ж, идем, покажешь, что умеешь. Заодно и выясним, насколько ты беспомощна. – Он схватил меня за руку и потащил за собой в глубь парка, туда, где ухоженные дорожки превращаются в нехоженые тропинки, не пробивается солнечный луч, темень сгущается с каждым шагом, а птичьи голоса затихают в кронах черных деревьев. Многоликий уверенно тянул меня на полигон под красным кодом – опасно, но не смертельно. Правда, это самое «но» распространяется на меняющих ипостась, а не на меня.
– Гер, пусти! Гер, не надо показательных выступлений… Ты можешь все нормальным языком объяснить.
– Уже не могу, боюсь в запале тебе шею свернуть, – бросил разведчик через плечо, выводя меня к речной заводи со странным шевелением в редких волнах. Остановился, посмотрел внимательно на берег, на темный лес, затихший сзади, затем на реку и улыбнулся, переводя взгляд с воды на меня. – Пираньи, познакомьтесь, это Сумеречная. Сумеречная, это пираньи. Думаю, ради нашего эксперимента ты не откажешься немного поплавать с ними.
Сердце зашлось в испуге.
– С ума сошел?! Я не полезу в воду!
– Еще нет, но скоро, – ответил он неизвестно на какое из моих утверждений. Скинул рубашку и жилет, повел широкими плечами и посерьезнел. – Итак, приступим к твоему обучению, развитию доверия и вправлению мозгов. Сейчас я буду нападать, а ты отбиваться. Сможешь дать отпор – с пираньями плаваю я, не сможешь…
– Дао-дво! Ты головой стукнулся? Я не буду драться с тобой!
Решительно развернулась, чтобы уйти, но псих многоликий заступил дорогу и искренне удивился:
– Почему? Я еще не худший вариант, среди смертников других групп есть и посильнее и понаглее. – Он хотел добавить явно еще что-то малоприятное, но обошелся коротким: – Словом, отъявленные мерзавцы.
– Потому что игроки расправляются лишь с нежитью! К тому же у тебя иммунитет на мои прикосновения! – воскликнула я в ответ и с опозданием спохватилась: «Милостивый боже, а вдруг меня услышали со стороны. Ужас! Меня же убьют без суда и следствия». Рот закрыла руками, оглянулась затравленно.
А рыжий издевательски расхохотался.
– А ты думаешь, остальные позволят тебе прикоснуться? Подпустят поближе или в руки дадутся? Очнись, Сумеречная, ты участвуешь в королевских играх Смерти! Где дерутся не только со зверьем и нежитью, но и с соперниками расправляются на раз-два. Всем смертникам, знаешь ли, хочется жить, к тому же победителю присуждается награда. Поэтому бить по тебе будут издали, а приближаться лишь в конце, чтобы наступить на горло. – Дао-дво схватил меня за плечи, встряхнул. – И хватит испуганно озираться, я артефактом прикрываю наш разговор. Со стороны мы выглядим как обычная ссорящаяся пара. – И с ехидным смешком, глядя в глаза: – А ты как потаскушка, гуляющая с моим кузеном.
– Чего?!
– Того. Для окружающих ты не более чем маленькая блудливая дря…
Он не договорил, потому что я рванулась и ударила наотмашь смертельным проклятьем и со всей дури, чтобы выбить из этого урода дух. И я была уверена, Гер расстанется здесь и сейчас со второй своей жизнью. Почти наяву увидела, как Черное наветрие разорвет его кожу и вывернет из суставов кости, но… Вот клякса заклинания срывается с моих рук, скользит по воздуху, раскрывая сеть плетения перед жертвой, и, не долетев полуметра до цели, неожиданно схлопывается. Чернота проклятья растворилась бесследно, звук хлопка стих, а я поняла – сорвалась. И видела же, что Дао-дво специально меня до белого каления доводит, злит, подталкивает к пропасти с той самой бездной, приговаривая при этом: «Не хочет драться по-хорошему, будет по-плохому». И действительно, не успела я дух перевести и успокоиться, как слышу:
– Неплохо, – многоликий с ухмылкой стряхнул с рук остатки заклинания, – но слабовато для уязвленной шмары…