А женщина продолжала сверлить Осси взглядом. Цепким. Насквозь прожигающим. Профессиональным.
Из себя она была — ничего особенного. Не сильно красивая, но и не страшная, не худая и не толстая — обыкновенная. Средних лет — раза в два леди Кай постарше, но сохранилась тем не менее неплохо, и по всему, за фигурой своей, за волосами, да и за всем остальным следила исправно. В общем: самая, что ни на есть заурядная она была. В смысле внешности, разумеется. А в остальном… Опять же — абы кому цепь префект-зелатора не навесят…
Все это Осси отметила совершенно машинально, пытаясь тем временем лихорадочно найти выход из создавшегося положения. А то, что он очень скоро понадобится, в этом можно было не сомневаться.
– Правый — мой. Забудь про него, — еле слышно шепнул хилависта. Тоже, значит, не просто так стоял, шар зазеркальный. И это хорошо. Теперь, после этих слов его, чернявого можно было списать в расход и в расчет больше не принимать — не до леди Кай ему будет.
Осси кивнула.
«От арбалета я тебя закрою. На время… — подала голос Хода. — А ты на вдове сосредоточься. И, кстати… она тебе никого не напоминает?»
«Не знаю», — Осси вновь принялась рассматривать женщину в простом сером платье.
Она старалась делать это внимательно и не упустить ничего, хотя часть ее сознания, подгоняемая второй ее половиной уже тянулась туда — в запределье, подготавливаясь к тому, что неминуемо должно было начаться здесь и сейчас…
А вдова… Теперь, подпитанная новой силой, прорвавшейся из глубин ее подсознания, Осси видела чуть мерцающий золотистый кокон защиты, окружавший сестру и тонкие нити, что тянулись к нему от ярко-красного, как огонь искупления кулона, висевшего на цепи префекта. По всему, именно он и был источиком силы, оберегавшем Ее Преподобие. И, если судить по цвету щита, то собственная ее защита, которую Хода тоже уже развернула, не в пример слабее была.
В руках вдова держала штуковину совершенно непонятную, но ни на цветочек, ни на леденец явно не похожую. И это при том, что предназначена она явно для леди Кай была и только ее одной ради на свет божий извлечена.
Больше всего штуковина эта напоминала небольшой жезл — тонкий, в две ладони длиной розоватый цилиндр. Немного прозрачный и идеально отполированный. То есть, в общем-то, за леденец сошла бы, да вот только беда: вился над ним небольшой, но вполне очевидный даже с такого расстояния дымок. А это сразу как-то на другой лад настраивало.
В общем, непонятная штуковина была, хотя назначение ее, несмотря на игриво-легкомысленный цвет, угадывалось вполне недвусмысленно. Особливо, если вспомнить чья ладошка ее сжимала. Подарочек этот, по всему судя, должен был причинять боль и, тем самым, служить весомым, если не решающим аргументом в предстоящих переговорах, в ходе которых и посуды и мебели тут в зале перебьют изрядно, да и живых поубавится значительно.
А дымок все вился. И очень это леди Кай почему-то не нравилось. Не очень-то она любила со всякими такими штуковинами непонятными связываться. Никогда от них не знаешь, чего ожидать. А с Орденом, да с Апостолатом только так почему-то и выходило.
Вспомнить, хотя бы шарик тот с молниями, что Шайя в руках крутил. Хорошо, что так и не дошло до него тогда, а то бы кто его знает… Словом любили пресвятые отцы всякое такое… Даром, что были впереди науки всей.
А церковница все сверлила и сверлила Осси своим тяжелым взглядом, и пора уже что-то было с этим делать. Итак уже затянули паузу сверх всякой меры, да и Осси, честно говоря, уже готова была к любым неожиданностям, и вызванная сила в ней просто бурлила, перехлестывая через край, и так и норовя сорвать крышку…
К любым неожиданностям?.. Как бы не так!
Не успела леди Кай шелохнуться, как вдова коротко взмахнула рукой — той самой в которой рубиновый леденец был, — и выпущенный на волю дымный хлыст с резким, похожим на свист шипением вспорол воздух.
До Осси он, хвала Страннику, не дотянулся, но дел и без того натворил немало. Легким, почти невесомым касанием он развалил массивную плиту стола, взметнув в воздух серое крошево, в щепки разнес стоявшее рядом с Осси резное кресло, а обратным ходом превратил шикарную люстру в рой разлетевшихся в стороны хрустальных осколков.
Рассерженное шипение хлыста, грохот обваливающейся плиты и мелодичный хрустальный перезвон смешались воедино в какой-то дикой немыслимой какофонии, затмив на миг даже рассерженное бормотание хилависты.