Подпустил скелета-воина ближе, подманивая саблей. Пока медлит, выжидает момент пустить в дело топор. Латы целиком рыжие, в дыры поместится кулак. Мечнику разделаться на раз плюнуть, хватит попадания в позвоночник, а лучше – глазницу, но как быть магу. Внезапно топор рассёк воздух надвое, метя в шею и почти попал. Выщербленная кромка чиркнула в сантиметре от капюшона. Над головой будто шмель пролетел, по макушке скользнул ветерок. От второго спасся перекатом, тут-же вскакивая в стойке. Руки подняты, сабля наготове, хотя в робе жнеца драться сложно, всё-таки шмот мага. В два пражка я сократил дистанцию, пока топор поднимался за череп. Сабля пошла наискось, и в последний миг сменила направление к горлу, где между шлемом и доспехом есть уязвимое место. Ладони обожгло, хрупкая с виду деревянная рукоять схлестнулась с металлом, выдержала. Скелет хищно оскалился, продавил топор вперёд, наседая и тесня. Рядом кто-то отчаянно пискнул. Женский голос показался знакомым. Меня понесло к стене, прижало. Нечеловеческая сила приподняла, вминая в камень. Слышу как крошится камень, хотя скорее, это кости хрустят. Понял, что держусь на тверди лишь кончиками сапог. Красный огонь в глазах черепа сулит скорую и мучительную смерть. В моей груди остро кольнуло. Выплюнул кровь в черепушку, и борясь с болью, медленно повёл ладонь к поясу. Кинжал описал синюю дугу, витая рукоять с треском упёрлась в висок. Злой огонь в глазах потух, и гремя металлом, скелет осел сперва на колени, потом костяшки дробно застучали о камень. Я с трудом выдернул Раскрытый Позвонок и без сил подпёр стену. Утренний воздух, в котором крови больше чем кислорода, жадно врывался в лёгкие, а выходил с хрипом. Багряных кругов стало даже больше, всюду крутятся нескончаемые хороводы. Встать почти невозможно, но всё же попытался. Едва распрямил ноги, шатнуло обратно, но гоблины вовремя подставили руки. Я проклял себя за слабость, ведь тоже ранены, и тоже из последних сил, но помогают товарищу по оружию. Краем уха расслышал хруст ломаемых досок. Сейчас враги ворвутся во внутренний двор. Состоится героическая последняя битва, где каждый покажет чего стоит на самом деле, а дальше – конец.
Воздух сотряс бычий рëв. Сначала показалось именно так. Я стиснул пальцы на клинках, понимая, что сулит походный горн Огневедов. – Скорее, к стене! Я должен видеть!
Гоблины прихрамывая, помогли дойти. Еле волоча ноги, прильнул грудью к зубцу, едва удержавшись, стал шарить глазами. Измазанный чужой кровью гоблин брезгливо плюнул на бесформенное месиво тел, по которому, удаляясь, мелькали серые лапы. Белые спины скелетов удалялись тоже, причём даже быстрее, чем шли на штурм. Как ни странно, спешили обратно все, включая тяжелораненых. На болотах стало подозрительно тихо. Я спешно освободился от поддерживающих рук, выгнулся, чуть ли не повиснув на руке. Теперь стрелы и когти дело прошлое, надо выяснить, что с тараном, почему молчит, а потом крепить оборону. Гигантское вышкуренное бревно брошено, разбитая створка висит на петле, поскрипывает. Выставив круглые щиты, гоблины осторожно выбирались наружу. Рожи удивлённые, будто выиграли в лотерею, оружие держат наготове, готовые тут же прикрыть товарищей пока те отступают. Удивление продлилось недолго. Вскоре замелькали длинные кривые ножи, добивая раненых оборотней, раздались последние хрипы и скулëж.
– Жалкие трусы, – сказал кто-то позади меня.
– Пускай только сунутся, – подтвердил второй, вытирая кривой, как молодой месяц кинжал о стальной наруч. У меня аж руки чешутся.
Я хотел объяснить, что лучше бы нежить наступала и дальше. Против грядущего обычной отваги мало.
Монг появился неожиданно, весь красный, словно выбравшийся из кругов Баала демон. По блестящей лысине катятся бусинки пота. Глаза дикие.
– Чего разболтались! Я что, давал команду на разговоры? Ты, живо к воротам заделывать дыру. А вы чего уши развесили? – обратился к лучникам. Дуйте им в помощь. Ворота сами себя не починят! И трупы с прохода уберите. Чую скоро будут новые.
Гоблины быстро переглянулись, соображая, слушать ли этого странного большого человека, или и дальше радоваться внезапной лëгкой победе, но в моём присутствии всё же решили подчиниться. Друг Великого Шамана, всё равно, что заместитель. Ссориться опасно для здоровья.
Под ногами тряхнуло, стены задребезжали, выдёргивая твердь из под ног. Падая, я вовремя подхватил подставленную ладонь Монга, подтянулся. Мы одновременно посмотрели на восток. Монг приоткрыл было рот, но мысль застряла где-то в горле, боясь обрести форму. Там, где должны быть скелеты-лучники, горит пламя с трёхэтажный дом. За оранжевым барьером мечутся чёрные фигурки, быстро истончаясь, превращаясь в прах. Несколько скелетов всё же выбрались из ревущего шторма, но что может низшая нежить против заклинания четвёртого круга. Пылающие факелы некоторое время брели, потом так же тихо, как и жили, рассыпались в труху. Горизонт заалел. Сначала подумал от наступившего наконец рассвета, давно пора. Солнце и вправду вынырнуло целиком, скользнуло по выпуклым красным латам, зависнув медным диском над тысячами шлемов, осветило и без того блестящую броню человеческого воинства. На длинных пиках победно воздеты треугольные флаги, ветер треплет красные полотнища, среди которых встречаются и другие цвета: чёрный, зелёный, синий. Я узнал флаги. На последний бой явились все сильнейшие кланы. По топи прокатилось многоголосое «Ура», и люди ринулись в едином порыве. Рыцари Смерти медленно поворачивались, доставая страшные волнистые мечи, от одного вида которых бросает в дрожь, но помощь из оборотней уже просочилась между бронированных ног, закрыла повелителей. Пешки всегда гибнут первыми. Личи начали кастовать усиления, полетела первая боевая магия. Фиолетовый всполох сшиб отчаянного латника, перевернув крутнув в воздухе. Я закрыл глаза, не в силах больше смотреть. Неожиданно на плечи легли женские ладошки, потянули назад, увлекая от забот и тревог. Я уже чувствовал этот запах луговых цветов, когда пил магические зелья. Ласковый голос, что всё это время боялся за меня, произнёс: