– Они придут снова, – заключил я. – Насколько знаю, Рыцари Смерти доводят неоконченные дела до конца.
– Обязательно придут, – прокаркал ворон. – Я пока слетаю на разведку, а вы идите к реке. Если меня не будет, двигайтесь вниз по течению.
Его блестящее чернотой тело выпорхнуло в окно и резко взяло вверх. Хорошо иметь крылья, всегда можно улететь от проблем.
Монг смахнул с лысины пот.
– Ими кто-то должен управлять, – сказал вдумчиво. – Надо подождать вмешательства админов. Хотя, мне уже пофиг. Достало. Как починят сервера, выйду навсегда. Хватит с меня крови, убийств и разборок. Насмотрелся. В последнее время всё стало как-то слишком.
Монг отстранился от кровати, буравя стену отрешённым взглядом, а я посмотрел как едва дышит седовласая женщина. Грудь с трудом поднимается и быстро опадает. По всему видно борется с недугом из последних сил. Жизнь на исходе, остался от силы час.
– Боюсь, дружище, нам придётся задержаться в Серогорье. Долго рассказывать, но выйти пока нельзя и умирать кстати тоже.
Русана вошла вместе с Гансом. На бармене лица нет, смотрит затравленным взглядом, вращает глазами. Травница подошла к женщине и коснулась лба. Ладонь осветилась изумрудным светом, который медленно впитывался в кожу, исчезая в старческих морщинах. Когда Руся закончила, озадаченно повернулась к нам:
– Странно, – сказала тихо. – Моя магия исцеления не действует. Это возможно лишь при проклятии. Против тёмной магии – моя бессильна.
– Как бессильна? – вспыхнул Ганс. – Должны же быть ещё способы! Прошу, помогите. Она всё что у меня есть, моя Кларочка, мой цветочек…
– Ну, есть ещё один способ, – взглянула Руся на меня. – Но боюсь мне понадобится помощь некроманта.
– Какого рода помощь, подержать ритуальный кинжал? – спросил, понимая что под помощью понимается гораздо большее. У тёмных сил всегда так. Простых кривляний и танцев с бубном мало. Надо или кого-то прикончить, или себя покромсать.
– Мне понадобится жертва. Это особенное заклинание школы жизни, оно работает только на проклятых.
Во мне похолодело. Опять, да сколько можно жертвовать… Сперва кровь, но то для дела было, а что теперь?
– И какого рода жертва? – спросил как можно беспечнее.
– Часть тела. Любая. Можно палец, можно ухо, главное чтобы ты целенаправленно хотел отдать часть себя за жизнь этой женщины. По правде сказать, я об этом заклинании только читала. Никто прежде его не использовал.
Я начал копаться в памяти, тщетно пытаясь найти хоть один действительно альтруистический поступок в своей жизни. Припомнилась школа, когда помогал младшим против старшаков, но то другое, обыденное, так поступил бы любой нормальный мужчина. В институте часто подавал милостыню, и даже как-то защитил девушку от маньяка. Гад лишился пары зубов, да и член скорее всего вряд ли пригодится.
Уверенно потянулся за кинжалом, как мясник, понимающий что предстоит работа. Странное дело, чем чаще пользуюсь, тем привычнее. Рифлёная рукоять хищно встрепенулась в ладони, будто прочитав мысли. Раскрытому Позвонку без разницы что резать, от всего получает кайф. Ненасытная душа внутри, а возможно демон из нижнего мира, приготовилась. Все вокруг застыли, наблюдая. Монг уважительно хмыкнул и отвернулся. Наверное, как и большинство присутствующих, считал меня трусливым размазнёй, избегающим ответственности. Отчасти оно так, но я на дрожащих ногах пошёл к кровати. – Что надо делать? – спросил формально, ответ и так знаю.
Русана приоткрыла ротик, ослепив белизной идеальных зубов. Судя по всему травница забыла как складывать из букв слова, а когда вспомнила, достала из сумочки коричневый мешочек и высыпала содержимое на мою ладонь. Серебристая пыльца зашипела, обожгла кожу, красное пятно быстро росло, пока не достигло запястья. Русана закатила глаза и забубнила непонятные мне слова. Боль ожидаемо усилилась, а как же ещё. Как говорится: жизнь – боль, терпи.
– Если готов, можешь начинать, – сказала Руся закончив. – Если откажешься, мы все поймём, во всяком случае я точно. Отдавать что-то бескорыстно тяжело. Во всяком случае, в Серогорье приходят не за этим. Подумай хорошо.
Я поставил руку на пол, растопырив пальцы лучами, лезвие упёр над указательным. Секундная заминка, выдохнул, и без лишних терзаний ударил сверху кулаком. Кого мать просила зарубить курицу, смутно понимает, что испытывает тушка. Теперь и я знаю, на себе. Кровь прыснула коротким фонтанчиком. Боль пришла чуть позднее, где-то через секунду, нервы взвыли как натянутые до струны. Я скривился, но крик заглушил внутри. Мужчина должен уметь переносить боль и много чего ещё.