– Все, — Ташур громко шмыгнул носом и улыбнулся. Точнее — попытался улыбнуться. — Перестал… Не обращай внимания. Все хорошо.
– Хорошо, — согласилась Осси. — Все, действительно хорошо, — и тоже улыбнулась в ответ. — Ну, что? Идем?
– Идем. Я первый, ты — за мной.
– Давай.
И Ташур мягко и тихо, как нож в масло скользнул в зеркало. Оно будто расступилось, пропуская его, а потом обратно сомкнулось. Только волна круговая по нему пробежала — как от камня на воде, но всего лишь одна и совершенно беззвучно. Ни всплеска и ничего вообще.
Леди Кай стояла и смотрела в зеркало, только что поглотившее хилависту и собиралась с духом. Не очень-то ей хотелось снова в эту кисельно-лиловую хмарь нырять.
– Ну? — Из зеркала вынырнула голова Ташура. Да не вся — не целиком, — а только часть. Меньше половины. Выглядело это совершенно нелепо и жутковато, если честно: будто у зеркала вдруг лицо где-то на уровне пола нарисовалось. — Ты идешь, или что?
– Иду, — вздохнула Осси. — Иду.
Голова скрылась, а леди Кай вытянула вперед руку, коснулась ледяной поверхности стекла и сделала первый шаг.
На этот раз все по-другому было. То есть холод остался и никуда не делся, да и хмарь кисельная тоже присутствовала, а вот путешествие само много времени не заняло. Один шаг — и все. Леди Кай стояла в знакомом полумраке густых лиловых сумерек посреди зеркально отраженного парадного зала Эрш Раффара.
И почти все здесь было по-старому: также точно густой непроглядной тьмой были укрыты углы, также пусто было и также тихо, и также, как прежде, сверкало сказочным светом витражное стекло на лестнице…
Новым же было то, что зеркало за ее спиной не слепило как раньше бледно-розовой мутью, а осталось почему-то прозрачным, хотя и сильно затемненным. А еще — она была не одна, а с хилавистой.
Да, и чтобы не забыть: с паркетом и со всем остальным в зале все в порядке было — будто и не прорастали прямо из пола и стен корни-щупальца, и не метались тут разъяренными птицами разбуженные сомборы.
Тишь и гладь, что называется.
Мертвая давящая на уши тишина, и мирный, сильно сдобренный сумерками покой.
Мечта мертвеца…
– Ну, вот, ты и дома, — улыбнулась Осси. — Закончилось наше путешествие.
– Закончилось, — вздохнул хилависта. — Почти…
– Почему почти?
– Почему? — Хилависта шмыгнул носом и отвел глаза. — Подожди. Я сейчас… — С этими словами он быстро скользнул в сторону и, мигом проскочив зеркало, снова оказался на той стороне.
– Куда ты?
– Прости меня…
С жутким грохотом и звоном, будто молния в него попала, парадное зеркало Абатемаро разлетелось на тысячи… сотни тысяч осколков, которые медленно кружась, словно вспугнутые осенние листья, разлетались в разные стороны.
– Прости… — Ташур стоял на той… на правильной стороне, отгороженный от леди Кай тускнеющим прямо на глазах провалом разбитого зеркала.
– Прости, я не мог иначе…
Осси протянула руку, коснувшись затягивающейся раны в стене, в том месте, где раньше сверкал своим зеркальным великолепием вход в иностороннюю обитель, но рука ее встретила лишь теплый шершавый камень. Равнодушный и безмолвный, как все камни в этом мире.
Провал темнел и закрывался, свет истекающий из него таял, а самого хилависту, так неожиданно предавшего ее, было видно уже едва-едва.
– Прости меня…
– Почему, Ташур?.. Зачем?!
– Прости… Я не мог иначе… — все тише и тише доносился до леди Кай его голос. — Они мне велели…
– Кто велел?! Что велели?! — Осси шарила по стене, пытаясь найти лазейку, выход, хоть что-нибудь, но под пальцами был только камень, камень и камень…
– Кто?!
– Они… — голос его доносился уже еле-еле, а свет так и вовсе уже не пробивался. — Тогда… В сирдаше… Помнишь, ты говорила, что боги за разговор с мертвыми плату попросят?
Осси кивнула, хотя и глупо это было, потому что Ташур ее видеть уже не мог. Но он будто почувствовал и продолжил:
– Вот они попросили…
– Что попросили?! — Осси просто кричала уже. — Что?!
– Тебя тут запереть…
– Зачем?! — Крикнула Осси. — Зачем?..
Но ответа она так и не дождалась…
Что было дальше она плохо помнила.
Кажется, она металась по залу в поисках выхода — его не было.
Кажется, она пыталась прорубиться Гасителем сквозь стену, а потом разбить витражное стекло — тщетно, ибо не было тут на самом деле ни стен, ни витражей, а сама она была заперта внутри разбитого зеркала.
Она пыталась кричать, пыталась пробить затянувшийся проем из посоха, но крики ее вязли в тишине, которая возвращалась снова и снова, а яркие вспышки посоха не могли прогнать царящие здесь сумерки.
Она обошла все помещения — не так уж и много их оказалось, и не встретила никого. Ни сомбор, ни того, что давеча клубилось и копошилось в дальнем углу, ни даже привратника Снисса.
Она была одна.
И хотя ей иногда слышался чей-то шепот, слишком тихий, чтобы разобрать слова, и чей-то далекий плач, она не нашла никого.
Она была одна.
В какой-то момент ей показалось, что чьи-то мягкие кожаные подошвы легко прошаркали по камню совсем рядом, а потом где-то открылась и снова закрылась дверь, но когда она добралась до комнаты, где впервые встретилась с хилавистой, она была пуста.
Осси была одна.
Где-то далеко, далеко, послышался всплеск упавшего в воду камня. Даже не всплеск, а такое «у-уп», как будто студенистая пасть раскрылась и поглотила его. Слабое эхо докатилось до нее, и будто шевельнулось что-то в коридоре, но когда леди Кай выглянула наружу, там не было ничего.
Она была одна.
Леди Кай прошлась по комнате, разглядывая корешки старинных книг, отодвинула тяжелую бархатную штору и подвязала ее. В бледном немощном луче, с трудом пробившемся сквозь грязное запыленное окно, заплясали пылинки. Она мазнула рукавом по стеклу, а потом принялась с остервенением оттирать многовековую грязь. С большим трудом ей удалось отчистить небольшой кусочек стекла и в нем открылось хмурое серое небо, перечеркнутое косыми струями мелкого как пыль дождя.
Осси попробовала разбить окно, но с тем же успехом можно было попытаться проломить головой стену.
Она была заперта. Она оставалась одна.
Она снова прошлась по комнате.
Шкафы… книги… стол…
В камине тлели угли, и Осси подбросила пару поленьев, присела на корточки и вытянула к нарождающемуся огню руки. Посидела так немного, затем встала и снова прошлась.
Свечи на столе, которые в прошлый раз плавились безо всякого огня, стояли теперь холодными и мертвыми, и Осси зажгла парочку — просто так — от нечего делать. Затем бессмысленно передвинула пару фигур на столике для серклеша в углу и плеснула себе немного вина в бокал.
– Ну, что скажешь? — Обратилась она к Ходе.
«Не знаю. Но, по-моему, мы попали».
– По-моему, тоже, — вздохнула Осси. — И крепко.
Она подняла с пола книгу. Ту самую, которую читал тогда Ташур.
«Страницы нашего времени», — с трудом разобрала она полустертые буквы на старой, потемневшей от времени коже.
– Страницы, значит… — Осси отхлебнула вина, открыла книгу и присела на подоконник. Морось, висевшая за окном превратилась в тихий ровный дождь.
«У всякой истории есть много начал, и, выбирая одно из них, мы что-то всегда оставляем недосказанным…» — прочитала она.
– Слушай, а какое начало у нашей истории?
«У нашей?.. — Хода задумалась. — Ну, наверное, «Зеленый Петух», старая книга и камень с золотой искрой… А еще — открытая дверь и клочья белого тумана, вползающие с улицы…»
– Камень и туман… — повторила Осси. — Камень и туман… Наверное… — она вздохнула и перевернула страницу.