Драться Осси умела. И магию знала и чувствовала. На это еще семь лет ушло…
Так что с силой и умением проблем не было. И Бог не обидел, да и сама постаралась.
Но в бою, как и в жизни, все решал рассудок.
А вот он-то, вкупе со здравым смыслом, как раз и подсказывал, что драться сейчас надо.
Очень надо.
Что нельзя оставлять у себя в тылу такие подарочки. Они при случае сзади-то набросятся и зубки свои покажут еще. Только это будет тогда, когда это им будет сподручно, а не тогда, когда Осси за них уже все решила!
Так что надо драться, господа! Надо!
— Не хочу я их сзади оставлять. Не знаю, что нас впереди ждет, чтобы еще назад все время оглядываться… Ладно бы просто зверье было… А они ведь тут, чтобы таких, как мы, не пускать. Они и не пустят, дай им только шанс, — коротко суммировав свои мысли, сообщила Осси. — Так что пойдем, как сказал поэт, задуем искры их жизней.
«Или погасим», — намекая на Гаситель, скаламбурила Хода.
— Пойдем погасим, — согласилась леди Кай.
«Пойдем… А с ним что делать будем?» — спросила Хода.
— С кем? — поинтересовалась Осси.
И вдруг услышала знакомое:
— Тям.
Сказать, что леди Кай удивилась, — это все равно что не сказать ничего.
Она просто опешила от удивления, обалдела в изумлении и, разинув рот, обомлела и остолбенела одновременно.
А потом повернула голову.
И вытаращила глаза.
Рядом с ней, на расстоянии вытянутой руки, сидел рыжий, как абрикос, комочек, чуть больше пивной кружки размером и пушистый до невозможности. Его маленькая голова была увенчана острыми ушками с темными кисточками на концах. Он сидел и смотрел на девушку, забавно хлопая большими круглыми ярко-желтыми глазенками. Потом сморщился и начал тереть лапкой черную пуговку носа. Ладошка у него была совсем как человеческая, только маленькие шустрые пальчики заканчивались острыми черными когтями.
Прекратив тереть нос, он замер, а потом со всего размаху ударил себя по левому уху и чихнул так, что аж подпрыгнул, смешно взметнув свой длинный пушистый хвост. Потом снова замер, хлопая глазами в обрамлении густых темных ресниц, и требовательно повторил:
— Тям.
Осси потихоньку начала приходить в себя.
— Ты почему меня не предупредила? Я же тебя просила… — накинулась она на Ходу.
«Не злись. Он не опасен, а я просто хотела посмотреть, что ты будешь делать…»
— Посмотреть, что я буду делать? А если я окочурюсь тут, что ты будешь делать?
«Не окочуришься…» — тихо проворчала Хода.
Спорить было бесполезно. Хода либо соглашалась сразу, либо упиралась до победного, и тогда было проще уступить и не связываться. Поэтому Осси плюнула и оставила ее в покое, повернувшись к Тяму.
— Ну и что нам с тобой делать? Ты вообще кто?
— Тям нам ням.
— А… — протянула Осси. — Это конечно же все меняет…
— Тям.
— Ты знаешь, кто это? Это что — зверюшка, или что это вообще? — Девушка повернулась к Ходе.
«Если честно…»
— Ну?
«Я не знаю… Наверное, очередной реликт. Берем?»
— Погоди пока. Ты насчет магии говорила…
— Тям. Нам тям, ням, — вступил в разговор гость.
«Магия у него есть. Причем в неимоверных количествах. Он — как бездонный колодец, наполненный чем-то… Наполненный… В общем, я не знаю, чем он наполнен», — призналась Хода.
— Ну ты нас-то хоть не съешь? — Осси протянула к Тяму руку.
Он поерзал на попе, на всякий случай отодвигаясь в сторону, и исподлобья покосился сначала на девушку, а затем — на протянутую руку.
— Ну… давай лапу, — Осси старалась говорить ласково и продвигала руку очень медленно. — Ну… давай, не бойся! Тям?
— Тям, — согласился абрикосовый комочек и, ухватившись всей лапой за протянутый палец, потянул его к себе. — Нам тям.
— Вот и славно. Подружились. Давай я тебе печенье дам. Будешь?
Тям выпустил палец и даже чуть привстал, вытянув голову и не сводя широко распахнутых глазенок с девушки.
Осси покопалась в недрах рюкзака, достала оттуда печенюшку и разломила ее пополам. Одну половину отправила себе в рот, а другую осторожно протянула Тяму.
— На, кушай.
Тям схватил кусочек и, аж подпрыгнув на месте, заверещал что-то про тямов и намов.
— Все… все… Кушай. — Осси попыталась успокоить зверюшку, которая только что в пляс еще не пустилась, но, похоже, уже собиралась.
— Везет же нам на живность, — ни к кому собственно не обращаясь, произнесла Осси.
Тям перестал верещать и заерзал, устраиваясь поудобнее. При этом он смешно морщил нос и очень сосредоточенно сопел. Было видно, что занимается он делом архиважным, ответственным и неимоверно сложным. Наконец ерзанье и сопенье прекратились, он угомонился и надолго уставился на свою лапу с зажатым в ней печеньем.
— Тям, — наконец объявил он и впился в него маленькими острыми зубками.
— Странник мой, как же сложно у некоторых трапеза-то протекает. Вот уж этикет — так этикет, нам такое и не снилось.
Тям покосился на девушку, как ей показалось, весьма неодобрительно и продолжил вгрызаться в лакомство.
— Ну ладно… Раз ты пока при деле, то и мы себя чем-нибудь займем, — объявила Осси. — Сиди тут и стереги рюкзак. Тям?
— Тям, — очень серьезно ответил зверек и вернулся к печенью.
— Обалдеть — не встать! Будто понимает все. Ну, пошли… — И Осси ужом соскользнула со скалы под пристальным взглядом Тяма.
Спустившись на землю, Осси достала Гаситель и бросила взгляд на вершину утеса. Тям сидел на месте и хрумкал печенье, периодически почесывая левой ногой за ухом, причем делал это столь легко и непринужденно, что это казалось абсолютно нормальным и естественным.
— Надо тоже так попробовать, — сказала Осси и, пригнувшись, побежала прочь от скалы.
Место, где находится вход в первый круг, она засекла еще сверху. Законы подлости еще никто не отменял, так что он, естественно, был расположен с противоположной стороны, и теперь приходилось огибать большое и абсолютно открытое для любых нескромных взглядов пространство по очень большой дуге, стараясь раньше времени не приближаться к белеющим невдалеке саркофагам.
На бегу девушка еще раз прокручивала в уме незатейливый, но, кажется, вполне выполнимый план предстоящей маленькой победоносной войны, полностью выкинув из головы все остальные, посторонние и не относящиеся к бою мысли. Осси понимала, что успех ей на этот раз могли обеспечить только внезапность и невероятная четкость действий. Один сбой, одна оплошность — и ей придется иметь дело сразу с четырьмя разъяренными хищниками, которых добрые люди и один мятежный полуангел сотни лет натаскивали, чтобы убивать. А поэтому все оплошности и сбои надо было исключить еще в зародыше.
Добравшись наконец до прохода между саркофагами, Осси, совсем уже согнувшись, чуть ли не ползком, скользнула между ними и замерла на входе в первый круг. Она прижалась к гробнице, сжимая в правой руке Гаситель, а в левой — два небольших кристалла цвета ночи.
Леди Кай специально рассчитала время так, что добралась до входа в тот момент, когда гончая только что пронеслась мимо. Теперь ее грохочущий топот постепенно затихал вдалеке, а время, что ей понадобится, чтобы обогнуть круг и вернуться с другой стороны, нужно было потратить на последние приготовления.
Осси положила Гаситель рядом, осторожно раскрыла ладонь, на которой лежали две небольшие горошины кристаллов и, прошептав одними губами несколько слов, сделала над ними несколько медленных круговых движений указательным пальцем правой руки, будто перемешивая воздух над ними. На третьем круге воздух над кристаллами сгустился в небольшой смерчик, на пятом кристаллы шевельнулись и поползли по ладони, увлекаемые маленьким торнадо на ладони Осси Кай. Еще немного, и смерчик вместе с мелькающими в нем кристаллами сгустился в мутную воздушную сферу, похожую на грозовое облачко, в котором мечутся в поисках выхода черные молнии.